ГОРДОН ЛОНСДЕЙЛ - МОЯ ПРОФЕССИЯ — РАЗВЕДЧИК

ГЛАВА XXXIII

Теперь можно было считать дни.

Но считать пришлось недолго. Утром 21 апреля 1964 года заключенного номер 5399 отвели в баню. Едва я успел раздеться и намылить свое белое, уже три года не видевшее солнца, изрядно отощавшее тело, как появился старший тюремщик Берджес — сухопарый, весьма корректный надзиратель. Он заведовал тюремной «приемной», его дело было — оформить заключенных, поступивших в тюрьму или покидавших ее. Словом, появление Берджеса в бане было явлением совершенно необычным и не укладывалось в рамки тюремного распорядка.

Берджес поискал меня глазами и с присущей ему лаконичностью бросил: «Лонсдейл, к «губернатору». Срочно!»

— Зачем? — как можно спокойнее спросил я, продолжая намыливаться.

— Не знаю, кажется, вас отсюда увозят, — Берджес был осторожен.

Я быстро оделся. Я сделал это почти машинально, все мысли были сосредоточены на словах Берджеса. «А вдруг свершилось?» — мелькнуло у меня. Но особенно раздумывать было некогда. Берджес поторапливал.

— Я готов.

— Сначала в камеру, — открыл дверь Берджес. — Там соберете все свои вещи... Быстро...

Мы вместе вошли в камеру, и Берджес присвистнул: у меня скопилось порядочно вещей — в основном книги. К тому же еще двести томов были сданы на хранение в кладовую «приемной».

— Ого! — сказал Берджес.

Здесь была великолепная библиотека о деятельности английской разведывательно-диверсионной службы, так называемого «Управления специальных операций» на территории оккупированной Европы во время войны. Я вынашивал замысел написать специальное исследование о работе УСО.

— Вам, пожалуй, все это не уложить. Сейчас я прикажу принести картонный ящик, — любезно предложил Берджес.

— Спасибо, не надо, — ответил я и жестом циркового иллюзиониста извлек из-под кровати картонный ящик, который припас сразу же после медицинского осмотра. На лице Берджеса мелькнуло удивление.

В «приемной» меня уже ждала одежда, в которой я был арестован: темный плащ, серый с зеленым отливом костюм, черные ботинки, белая сорочка, галстук.

— Одевайтесь, — предложил Берджес.

Я переоделся, испытывая при этом неимоверное счастье. Как можно тщательнее перевязал свои вещи. При этом улыбался («Сияю, наверное, как медный самовар... Ну, да ладно. Вроде бы — все...»)

Мне выдали «ценности». Получение их я засвидетельствовал своей подписью («Все-таки правильно сделал, что проследил, чтобы все это было точно записано»). Теперь все эти вещи были дороги как память о трудных годах моей работы.

— Идемте, — наконец произнес Берджес, и мы отправились в кабинет начальника тюрьмы.

Там кроме «губернатора» были еще двое. Оба в штатском. Одного я видел за пару дней до этого — словно невзначай тот прошел мимо меня во время прогулки, высокий, седой. Он явно принадлежал к полицейскому ведомству — выдавали выправка и манера вести себя. Другой, моложавый, ниже среднего роста, видимо, формы не носил, обыкновенный штатский костюм сидел на нем привычно и легко.

— Доброе утро, мистер Лонсдейл, — сказал начальник тюрьмы и протянул мне руку. Мне! Руку!

Впервые тюремная администрация пожимала мне руку. Так начальник тюрьмы мог поздороваться только с заключенным, которого ждала свобода.

— Доброе утро, — ответил я, старательно сдерживая радость.

— Я хочу представить вас этим джентльменам. Мистер... — он назвал «моложавого» мистера. Последовало рукопожатие, — начальник канцелярии министра внутренних дел.

Начальник канцелярии министра приветливо улыбался.

— А этот джентльмен — старший инспектор из управления полиции Бирмингема.

Старший инспектор тоже весьма радушно улыбнулся, протянул руку.

Затем все уселись в глубокие кресла у горящего камина. Представитель министерства внутренних дел сказал, что привез пакет, который должен быть вскрыт только в присутствии мистера Лонсдейла. Он достал из кармана большой конверт и показал сургучные печати. Сломал их. Внутри был другой конверт, поменьше, который он передал начальнику тюрьмы. Начальник тоже показал печати и только после этого вскрыл конверт. Затем он принялся читать довольно длинный документ.

Текст был написан на принятом в Англии официальном жаргоне, о котором сами англичане говорят: «К чему писать одно слово, когда его можно заменить пятью». Содержание сводилось примерно к следующему: в соответствии с тюремными правилами от марта 1964 года вам предоставляется временное освобождение. Вас доставят на базу королевских военно-воздушных сил в Западном Берлине и обменяют на британского подданного. Если по какой-либо причине обмен не состоится, вас доставят обратно в Соединенное Королевство и вы отдадите себя в руки тюремных властей.