Валентин Булгаков - Л. Н. Толстой в последний год его жизни

П. П. Николаев прислал письмо от 23 сентября н. ст. и свое религиозно-философское сочинение.

Толстой по просьбе К. Я. Грота написал «в форме довольно длинного письма» (т. 82, с. 168) воспоминания о его брате, известном философе Н. Я. Гроте, с которым был хорошо знаком, переписывался, сотрудничал. 25 сентября эти воспоминания были отправлены К. Я. Гроту и опубликованы в сб. «Н. Я. Грот в очерках, воспоминаниях и в письмах» (СПб., 1911)

H. М. Горбовым была открыта в своем имении школа повышенного типа для крестьянских ребят. Толстой в самой школе не был, но по пути к ней его встретили 270 учащихся школы в сопровождении Горбова и его жены, где они, не доходя до деревни, беседовали. См. т. 58, с. 106.

«Смерть Сократа» — свободное переложение «Апологии» Платона, сделанное Толстым. Оно помещено в «Недельном чтении» «Круга чтения», которое следует после 22 сентября (т. 42, с. 65–72)

Начиная с 29 июля Толстой, помимо обычного дневника, завел еще один, названный им «Дневник для одного себя», который тщательно скрывал от всех и хранил в большой тайне

Малиновский И. А. Кровавая месть и смертные казни. — Томск, 1910

Эльмер Моод, переводчик сочинений Толстого, подготовил обстоятельную двухтомную биографию писателя «Жизнь Толстого» (Лондон, 1910). Был прислан второй том, корректуру которого читала и правила С. А. Толстая в сентябре 1909 и апреле 1910 г.

«Письмо о праве» написано в апреле 1909 г. в ответ на письмо студента Петербургского университета И. С. Крутика, желавшего узнать мнение Толстого о проблеме соотношения права и нравственности. В этом «Письме» писатель доказывал, что в собственническом обществе право носит фиктивный характер, служит прикрытием полного бесправия трудового народа. «Письмо

Это высказывание Плутарха включено в «Круг чтения» на 24 сентября (т. 42, с. 75).

Крестьянин Черниговской губ. Е. Копыл начиная с 1900 г. неоднократно направлял Толстому обличительные послания в защиту церкви и православной веры. Отвечая на одно из них, Толстой писал ему 10 сентября 1910 года: «Очень тяжело ваше недоброе ко мне отношение» (т. 82, с. 145). На письме, полученном 24 сентября, им была сделана помета: «Отослать письмо и следующие письма Копыла. Отослать, не раскрывая. А впрочем, В. Ф., разберите, чего он хочет и в чем упрекает» (т. 82, с. 145). Копылом была издана брошюра: «Переписка крестьянина К. с гр. Л. Н. Толстым» (Киев, 1910),

Студент Петербургского университета А. В. Клуген, выполняя поручение студенческого кружка по изучению художественного творчества, задал вопрос: «Каковы основы художественного познания чужой души?» На конверте Толстой ответил: «Очень просто…объяснение в том, что духовная сущность у всех людей одна» (т. 82, с. 266).

Об А. П. Иванове, умершем, если не ошибаюсь, в 1913 году, мне доводилось слышать много рассказов от семейных Льва Николаевича. Говорят, что это был человек с большими странностями и причудами. Переписывая «Соединение, перевод и исследование четырех евангелий», Александр Петрович, ничтоже сумня- шеся, сам исправлял те места у Толстого, которые ему не нравились. Иногда он напивался пьяным, входил в наполненный гостями зал и принимался публично обличать Льва Николаевича за его «непоследовательную жизнь». Некоторые черты А. П. Иванова Лев Николаевич изобразил, как полагают, в лице Александра Петровича в пьесе «И свет во тьме светит», а также в лице Ивана Петровича Александрова в «Живом трупе».

Вероятно, речь идет об одном из двух писем с аналогичным содержанием, отправленных Толстым 27 апреля 1903 г. Э. Г. Ли-нецкому и Д. С. Шору, в которых высказал свое глубокое сочувствие «невинным жертвам зверства толпы» и заявлял, что «настоящий виновник» кровавого еврейского погрома в Кишиневе «правительство… с своей разбойнической шайкой чиновников» (т. 74, с. 107–108).

Именно в этот день, 24 сентября, в дневнике Льва Николаевича «для одного себя» появилась достопримечательная запись: «Начало дня было спокойно. Но за завтраком начался разговор о Д. М. («Детская мудрость»), что Чертков, коллекционер, собрал. Куда он денет рукописи после моей смерти? Я немного горячо попросил оставить меня в покое. Казалось, ничего. Но после обеда начались упреки, что я кричал на нее, что мне бы надо пожалеть ее. Я молчал. Она ушла к себе, и теперь 11-й час, она не выходит, и мне тяжело. От Черткова письмо с упреками и обличениями. Они разрывают меня на части. Иногда думается: уйти ото всех».