Борис Ресков - Усман Юсупов

Глухов и потом диву давался, как Юсупов, у которого тысяча каждодневных забот, помнил и о нем! А он помнил и назначил еще одно испытание делом. Чирчик-Бозсуйский тракт (ныне превосходное шоссе) был разбит вконец так, что тракторы не могли пройти, а близилась зима; как же подвозить сырье к предприятиям и удобрения к станции? Юсупов позвонил и спросил о предложениях. Глухов сказал, что видит единственную возможность: перекрыть тракт на Ноябрьские праздники и за три эти дня, когда движение все равно прекратится, отремонтировать. Надо только все подготовить и рассчитать заранее.

— Действуй, — сказал Юсупов, — и обязательно доложи.

Глухов был молод, так же как его помощники в том деле — Шамсутдинов (будущий секретарь Ферганского обкома партии) и Пашковский (начальник дорожно-эксплуатационного управления). Они не спали трое суток, но к утру 10 ноября доложили, что ремонт окончен.

Юсупов позвонил ему педелю спустя, ночью, и сказал:

— Посоветовались, назначаем тебя первым замом в Комитет госконтроля. Получи у Александра Васильевича Кудрявцева (второго секретаря ЦК КП(б) Узбекистана) документы и отправляйся в Москву, на инструктаж.

В годы войны Глухов станет заместителем Председателя Совнаркома республики. Будет руководить всеми отраслями тяжелой промышленности. Сейчас же следует повторить лишь то, что судьба Родиона Михайловича Глухова типична. Звонок («Знаю давно этого молодого человека. Очень хочет работать в Госплане…») или записка аналогичного содержания, или намек в кулуарах большого совещании («Поговорите, пожалуйста, с ним, убедитесь сами…») могли сыграть только отрицательную роль. Юсупов знал один критерий: проверку делом. Ум, образованность, самостоятельность, организаторские способности, решительность, смелость и, конечно же, умение мыслить широко, понимать общие задачи и цели — вот что делало и его глазах человека достойным самой высокой должности. Официально это называется — подбор работников по деловым и политическим качествам. К тому же, подчеркнем еще раз, весьма критическое отношение к характеристикам, и положительным, и даже нелестным, и равнодушие к некоторым анкетным графам, необходимым, по глубокому убеждению Юсупова, лишь для статистики.

Любил рассказывать первый секретарь о человеке, который после окончания какой-то важной конференции надел в гардеробе чужую шубу, быстро обнаружил ошибку, извинился, но пятно осталось на нем на нею жизнь. («Что-то у него было с шубой…»)

— Что? — с вызовом переспрашивал, бывало, Юсупов. — «С шубой у него что-то было»? — и заключал: — Наплевать! Он мне нравится.

Национальности видных работников знал, иногда даже называл по нации, а не по имени, но с тем же добродушием и юморком, с каким именовал самого себя «сын узбекского народа»: «Позвоните армянину, пускай сам выезжает в Ангрен» (о Борисе Григорьевиче Мирзабекове — топливнике); или о собственном тесте, с неизменной уважительностью, но тем не менее: «Хохол пришел. Сейчас потолкуем с ним о том, о сем».

Однако никто не вспомнит случая, когда мнение Юсупова о человеке или, скажем, о повышении его в должности зависело бы от национального происхождения. Он любил свой народ, обожал все узбекское — и стихи, и музыку, и одежду, и обычаи, и кухню; он заботился о своем народе, о его будущем, а будущее это мыслилось неотделимым от судьбы всей огромной страны, называвшейся социалистической и Советской. К слову сказать, ему гораздо легче было общаться с людьми, понимающими по-узбекски, но не потому назначил он, к примеру, Тишабая Мирзаева начальником строительства Большого Ферганского канала. Было уже немало инженеров, вышедших из народной среды, а Тишабай был в недавнем прошлом неграмотным батраком. Но Тишабай обладал природным умом, удивительной способностью, не теряя из виду главное, держать в поле зрения тысячи мелочей, мгновенно интуитивно оценивать события, принимать смелые решения, — он был прирожденным руководителем, и Юсупов не побоялся доверить Тишабаю Мирзаеву дело, которое так много значило и для республики, и для него. В подчинение Мирзаеву были даны все наркомы Узбекистана, и Тишабай, «хитрющий, недоверчивый, вездесущий, дотошный, презирающий авторитеты», говорили о нем, оказался тем единственным человеком, который смог успешно возглавить именно народную стройку.

И в оценке людей Юсупов, случалось, ошибался. Еще жив человек, и потому в подобном контексте не хочется называть его по имени, который не понравился Юсупову, о чем он впоследствии сожалел. Замкнутый, медлительный землеустроитель; взгляд сонный.