Михаил Горбачев - Жизнь и реформы

Насколько мне известно, в предшествующие годы Ярузельский был против использования армии для подавления волнений. Меры, предпринятые им в 1981-м, были, безусловно, вынужденными.

В тисках блокады, предпринятой Западом по отношению к режиму Ярузельского, стабилизирующую роль сыграла значительная материальная и финансовая помощь Польше со стороны СССР, ГДР, Чехословакии, некоторых других стран. Советский Союз выделил около двух миллиардов долларов и несколько миллиардов рублей, поддержал поляков и в последующие годы. Нашим войскам было приказано категорически исключить какое-либо вмешательство в события, и они, надо сказать, вели себя безупречно.

Впрочем, Ярузельскому не только помогали, но и мешали. Пытались подсказывать, кого он должен избегать и на кого опираться. О качестве этих советов можно судить уже по тому, что самые нелестные характеристики выдавались, например, такому незаурядному деятелю, как Мечислав Раковский. Уже после введения военного положения Москва и Берлин прозрачно намекали, что надо действовать решительней, не допускать мягкотелости и либерализма. Ярузельский вежливо, но твердо отводил попытки навязать ему линию поведения, вел свой курс, рассчитанный на успокоение обстановки, национальное примирение и постепенное преобразование политической системы. При этом, как он мне потом рассказывал, приходилось, конечно, считаться с реальной зависимостью от Москвы.

Военное положение при Ярузельском не только не положило конец реформам, но по-своему способствовало им. Польские реформаторы использовали наведение порядка в стране не для возврата назад, а, напротив, — для объединения всех здоровых сил общества, выступающих за признание политического плюрализма и развитие рыночной экономики.

В первой половине 80-х годов ситуация в Польше существенно напоминала нашу, а в плане экономических реформ поляки нас явно опережали. Мы еще только начинали постигать суть происходящего в Польше и Венгрии — понимание пришло в 1985–1986 годах.

Идея Ярузельского

Надо было преодолеть отчуждение двух стран и народов, возникшее в конце 70-х — начале 80-х годов. В немалой степени оно явилось результатом деятельности специальной комиссии Политбюро ЦК по Польше, которую долгое время возглавлял Суслов. Комиссия и ее аппарат постоянно отслеживали ход польских событий, давали им свои оценки и рекомендации для Политбюро, министерств, ведомств, общественных организаций. Вокруг бастующей, бунтующей, мятущейся Польши был сооружен, по сути, санитарный кордон, заморожены или резко сокращены все контакты гуманитарного, и не только гуманитарного свойства.

Вплоть до середины 80-х годов в корреспонденциях, поступавших в Москву из Варшавы, зачастую вымарывалось даже такое словосочетание, как «социалистическое обновление», а это ведь был официальный курс ПОРП. Страх перед «польской заразой» затмевал даже такой очевидный факт, что изолированная, по существу, от контактов с восточным соседом польская общественность оставалась один на один с теми кругами Запада, которые занимали конфронтационные позиции по отношению к Советскому Союзу и использовали сложившуюся ситуацию для подогревания антисоветских, антирусских настроений.

По инициативе Ярузельского, поддержанной реформаторами в руководстве ПОРП и КПСС, развернулась подготовка документа, цель которого — содействовать сближению стран, сотрудничеству между ними. Так родилась Декларация о советско-польском сотрудничестве в области идеологии, науки и культуры.

Документ, разумеется, не свободен от идеологической окраски своего времени, но, по сути, многие его идеи сохраняют свою актуальность. Тогда был дан зеленый свет возобновлению и значительному расширению контактов обществоведов, литераторов, журналистов, ученых, деятелей культуры, вообще творческой интеллигенции и молодежи двух стран. Это движение навстречу друг другу демократических кругов польской и советской общественности позволяло размывать нагнетавшиеся реакцией у нас и в Польше подозрительность, неприязнь, взаимную ненависть.

«История, — говорилось в этом документе, — не должна быть предметом идеологических спекуляций и поводом для разжигания националистических страстей».

Для подписания Декларации в апреле 1987 года в Москву с кратким визитом приехал Ярузельский. После этого оживилась работа совместной комиссии советских и польских историков. Нужно было до конца устранить «белые пятна»: в связи с советско-польской войной 1920 года, сталинской расправой над Польской компартией, и в особенности более всего болезненной для поляков катынской трагедией.