Зоя Кох - Вся жизнь в цирке

В Саратов мы приезжали неоднократно. Мы выросли, изменились наши номера, но и сейчас еще живы в городе люди, которые знали нас девочками, помнят о нашем первом и, пожалуй, самом серьезном падении с высоты семи метров. На представлении лопнул зубник, с помощью которого отец держал аппарат. Нас унесли замертво, а публика очень волновалась и успокоилась только тогда, когда мы с Мартой вышли на манеж, чтобы раскланяться. На следующий день, посмотрев в зеркало, я себя не узнала. Лицо опухло, чуть выше левого глаза была рана — при падении я ударилась лицом об угол трапеции.

После вынужденного недельного перерыва мы снова приступили к работе. Отец теперь более тщательно проверял аппаратуру, но предохранительными лонжами мы по-прежнему не пользовались. В прежнее время номер, в котором использовалась лонжа, считался незаконченным.

В гимнастике много зависит от того, как сделана аппаратура и может ли артист сам ее установить. Если гимнаст, работающий в воздухе, доверяет установку аппаратуры униформистам, сам от этого отстраняясь, он рискует жизнью. Часто можно услышать такую фразу: плох тот цирковой артист, который не может установить свою аппаратуру. Но в цирке это редкое явление, даже женщины-гимнастки обычно следят за своими снарядами. Правда, у нас установкой и подвеской аппаратуры занимался отец, а сейчас — муж Марты, но мы тоже умеем привязать и подвесить нужный аппарат и, уж во всяком случае, проверяем, как он установлен. Я помню, как мы с Мартой, еще совсем детьми, устанавливали, конечно при помощи рабочих, на сцене Московского мюзик-холла нашу аппаратуру. А отец перед представлением только проверял нашу работу.

В сезон 1923/24 года я тяжело заболела тропической малярией, и меня долго не могли вылечить. В начале болезни я еще иногда выступала, но состояние все ухудшалось, лекарства не помогали. Мой организм был истощен настолько, что я уже не могла ходить.

В это время наша труппа из Саратова переехала в Астрахань. Родители, надеясь, что перемена климата будет способствовать восстановлению моего здоровья, поехали со всеми. Действительно, в Астрахани я почувствовала себя лучше. Отец даже подвесил аппаратуру. Но мы так и не начали работать: неожиданно он сам заболел. В доме ощущался Острый недостаток, вещи перекочевывали в ломбард, и все же питались мы впроголодь. Хворала наша младшая сестренка Клара. В это время был назначен бенефис артиста В. В. Мильвы. (Он стал вторым директором цирка, так как Бенедетто плохо вел дела и прогорел бы окончательно, не заплати Мильва его долги.)

В день бенефиса афиша сообщала: «В программе 40 номеров». Предполагалось, что каждый артист покажет несколько номеров. Наша фамилия стояла в программе наряду с фамилиями других участников. В воздушном номере в связи с болезнью отца мы работать не могли, но танцевать были обязаны. В тот вечер температура у меня поднялась до 38°, но выступления не отменили. Мы с Мартой исполняли румынский танец; танцевала я с большим трудом, а когда нужно было выполнить движения присядки-ползунка, ноги не выдержали, я упала, и меня унесли с арены. К счастью, через несколько дней я поправилась.

Летом 1924 года мы с Мартой часто устраивали импровизированные цирковые представления на нашем дворе для школьных друзей. Отец одной из наших подруг, Шуры Колчиной, работал на стекольном заводе. Однажды, увидев представление, он предложил нам в свободный от работы день выступить на заводе.

И вот в понедельник, когда цирк не работал, группа девочек на катере отправилась на стекольный завод. Нас провели в небольшой клуб, накормили, помогли подвесить кольца и трапецию. Выступление должно было начаться в шесть часов вечера, после окончания второй смены. А пока мы репетировали, играли, составляли программу и, конечно, очень волновались. Но вот закончилась смена, в клубе собрались рабочие и служащие завода. Бурными аплодисментами встретили они маленьких артисток, и этот теплый прием вселил в нас уверенность в успехе. Мы с Мартой показали четыре или пять номеров и даже сыграли что-то похожее на пантомиму «Иван в дороге», чередуя наши выходы с выступлениями подруг, которые читали стихи и пели.

Концерт прошел очень хорошо и встретил горячее одобрение зрителей. В конце вечера нам устроили банкет — на столе были разложены вареные яйца и колбаса, белый хлеб и топленое молоко, арбузы и дыни. Нам с Мартой все это казалось необыкновенно вкусным, так как в Астрахани мы частенько голодали. Ели мы с большим аппетитом и даже немного взяли домой для родителей.