Рудольф Гусев - Такова торпедная жизнь

Мы сидим в кабинете директора завода «Двигатель» Иванова Владимира Антоновича. Мы — это представители Минно-торпедного института, военной приемки. Обсуждаем, где и как лучше разместить торпеду на пьедестале.

— Лучше бы перед главной проходной завода. Место там есть, — говорим мы почти хором.

— Дорогие мои, — директор смотрит на нас, как на инопланетян, — через день торпеды не будет. Сдадут на металлолом. У меня уже две бронзовые доски с названием завода сняли.

Жестом закоренелого рыбака Владимир Антонович показывает размеры болтов, которыми крепилась доска. Потом, видя наше сомнение, уменьшает размер на пару сантиметров:

— Вот такие болты. Четыре штуки. Все равно сняли. Потому, если ставить торпеду, то внутри завода. Тогда не надо никаких разрешений. Сами разберемся.

Иванов не торопится, и мы говорим о трудностях нынешнего времени:

— Как бы нам не пришлось снова топать в Фиум, или куда там переехал этот торпедный магазин.

— Может опять выручит «Двигатель», как в конце 50-х, подарив флоту торпеду СЭТ–53, а спустя пару лет — торпеду САЭТ–60, срок содержания которой на корабле вскоре стал рекордным. Одна надежда на «Двигатель».

На прощание я рассказываю директору об опыте проведения торжественных мероприятий, про награждение Кронштадтского арсенала.

— К чему ты клонишь?

— Как к чему? Заводу скоро исполняется 150 лет. Пора действовать. Иначе сорвем мероприятие.

В один из осенних дней 1963 года в кабинете начальника УПВ ВМФ на Большом Комсомольском проходило совещание. В кабинете находились его хозяин Борис Дмитриевич Костыгов, торпедисты Михаил Борисович Розенштейн, Грант Мигранович Акопов и гости с Алма-Атинского завода: директор Петр Харитонович Резчик, начальник сектора ОКБ завода Даниил Самуилович Гинзбург и военный представитель Петр Кузьмич Колядин. Это была не случайная, а спланированная встреча. Готовил ее Михаил Борисович Розенштейн. В это время он слыл одним из идеологов Управления практически по всем вопросам, и на то имелись веские основания. В годы войны он был призван на военную службу с должности директора торпедного завода, выполнял, и всегда успешно, поручения по эвакуации предприятий и их вводу в строй на новых местах. Поэтому он знал в минно-торпедной отрасли все и всех. Предстоящий разговор предназначался, в основном, для Костыгова. Он, конечно, тоже был в курсе дела, но окончательное решение еще не принял. Не простой это был вопрос.

Разговор шел между Резчиком и Костыговым. Сначала, как водится, о погоде в Москве и Казахстане, заводских делах, трудностях с выполнением производственного плана, а затем переключился в рамки основного вопроса — на кислородную торпеду 53–56, детище ОКБ завода. С принятием в 1961 году на вооружение перекисно-водородной торпеды 53–61 пришло время решать, какому типу энергетики отдать предпочтение: «кислород-керосин» или «перекись водорода-керосин». На вооружении тогда находилось по два образца обоих типов: кислородные 53–56 и 53–58 и перекисно-водородные 53–57 и 53–61. В разработке находилась еще одна. Ее Главный конструктор Дмитрий Андреевич Кокряков собирался получить скорость хода около 70 узлов и, таким образом, закрепить приоритет за перекисными торпедами. Следует отметить, что кислородные торпеды в эксплуатации были проще. Самыми нетребовательными были, конечно, воздушные парогазовые торпеды 53–51, но их век уходил. Впрочем, не будем забегать вперед. Воздушные торпеды не спешили сдавать свои позиции. Процент торпед на сильных окислителях в боекомплекте кораблей флота был еще невелик, а план практических стрельб выполнялся, в основном, за счет парогазовых. С ними и забот было меньше, и результат был получше. Однако вернемся в кабинет Костыгова.

— Жаль бросать, Борис Дмитриевич, изготовление этой кислородной торпеды. Опыт по эксплуатации и изготовлению большой. Делать ставку только на перекисные торпеды не совсем правильно. Кокряков обещает получить 70 узлов, но это еще «курочка в гнезде». Вот нам и кажется, что целесообразно провести модернизацию торпеды 53–56. Глубокую модернизацию.

— Что значит «глубокую модернизацию»?

— Создать новый образец.

— Нет. Новый образец не надо. Новых у нас достаточно. А о модернизации можно поговорить. Торпеда не имеет системы самонаведения. Оптический неконтактный взрыватель тоже не прижился. Не взрыватель, а дорожный чемодан.