Юрий Гавриков: Че Гевара. Последний романтик революции

На вопрос хозяина, как они оценивают упомянутую книгу, Альберто, хотя и сдержанно, но похвалил ее. Когда Песче повторил тот же вопрос персонально для Эрнесто, тот поднял глаза от блюда, долго смотрел на автора и... не сказал ничего. Во время прощания, уже на пороге дома, когда Песче шутливо пообещал не выпустить их, пока Гевара не выскажет своего мнения о книге, Че ответил: «Видите ли, доктор, Ваша книга плоха. Разве только описание пейзажа, но и оно ничего не добавляет к уже сказанному другими. К тому же не верится, что истинный профессор-марксист, которым Вы являетесь, единственно, что он видит негативного в жизни индейца, — это его психология... Это — пессимистическая книга, не похоже, что она написана ученым и тем более коммунистом» [20] Ibid., p. 152. .

Оставшись наедине, Гранадос стал отчитывать младшего друга за нетактичное поведение: «Старик накормил нас, помог приобрести билеты, дал денег, встретил тепло, и единственно слабое место его, что он — графоман, а ты его прямо по лицу отстегал ,говнюк». С выражением боли на лице Эрнесто, ненавидевший лицемерие и ложь, отвечает другу: «Разве ты не видел, как я не хотел высказываться о книге!» Другого варианта для Че не существовало...

Комментируя этот случай, Альберто писал:

«Че был не из легких попутчиков. Он был острым, даже язвительным на язык, и скучать мне с ним не приходилось. В пути, бывало, мы с ним ссорились и ругались по пустякам. Но он, впрочем, как и я, не был злопамятен, быстро остывал, и до следующего «конфликта» мы путешествовали в мире и согласии. И все-таки он был идеальным напарником. Несмотря на свой недуг, он разделял со мной по-братски все тяготы путешествия и не разрешал себе каких-либо поблажек и скидок на болезнь. В трудностях проявлял завидное упорство и если брался за какое-нибудь дело, то обязательно доводил его до конца» [21] Ibid., p. 160. .

Не менее гостеприимно путешественники были встречены коллегами в небольшом местечке на реке Амазонке, Сан-Пабло. Там им даже была предоставлена возможность участвовать в лечении прокаженных, применить психотерапию. В этих целях аргентинцы организовали из больных футбольную команду, устраивали другие спортивные состязания, охотились в их компании на обезьян, беседовали с ними на самые разнообразные темы.

Больные искренне привязались к молодым медикам. Пытаясь хоть как-то отблагодарить их, пациенты построили для них плот, чтобы добраться до колумбийского порта Летисии, тоже расположенного на берегах Амазонки. В честь дружбы Аргентины с другими латиноамериканскими народами они назвали плот «Танго-Мамбо» (первый любят танцевать аргентинцы, а второй танцуют по всей Латинской Америке). Спустя несколько лет Гевара, находясь в Мехико, получит бандероль из Перу, в которой будет пачка фотоснимков о пребывании Альберто и Эрнесто в Сан-Пабло.

Некоторые фото напомнили ему посещение на охоте амазонских индейцев, как они с Альберто ели жаркое из молодой обезьянки (на деревянном блюде она походила на новорожденного ребенка) и пили домашнюю брагу «масато». На вопрос, как делается этот напиток, хозяин привел их в хижину-«кухню», где группа молодых и старых беззубых индианок жевала куски местного корнеплода юки и выплевывала разжеванную массу в большой чан, затем из этой массы выжимали сок, и он бродил до необходимой кондиции (даже бывалого доктора Гранадос чуть было ни вырвало!).

А пока друзья-аргентинцы плывут на плоту по Амазонке и так увлечены фотографированием и любованием дикой природой на ее берегах, что не заметили, как проплыли колумбийский порт назначения и пристали к большому острову, оказавшемуся уже бразильской территорией.

Так как плыть на плоту обратно, против течения, было делом безнадежным, путешественники приобретают лодку, отдав за нее «Танго-Мамбо» и все свои скудные сбережения. Вид у них по прибытии в Летисию был настолько непрезентабельный, что местная полиция сажает обоих за решетку. Правда, выручила друзей их национальность. Узнав, что арестованные прибыли из футбольной страны Аргентины, начальник полиции, фанат футбола, обещает их освободить при условии, что некоторое время они потренируют местную футбольную команду, которой предстояло участвовать в районном чемпионате.

Но в столице страны, Боготе, их снова из-за недоразумения и неприятия Геварой несправедливости взяли под стражу. На одной из площадей города Эрнесто стал чертить на земле план предстоявшей им с Альберто поездки по городу. Причем чертил здоровым ножом для разрезания бумаги, который он всегда носил с собой. Стоявший неподалеку постовой решил проявить бдительность (в стране имела место уже много лет крестьянская вооруженная борьба — «виоленсия», неспокойно было и в Боготе: уличные перестрелки, нападения на банки и полицейские участки). На вопрос стража порядка, что они делают, Эрнесто ответил: «Какое ваше дело?» Полицейский отобрал нож и привел друзей в полицию. Там Гевара словесно сразился уже с унтер-офицером, который пообещал «сгноить их в участке». Медики сумели дать знать о себе друзьям-колумбийцам, а те — аргентинскому консулу. Последний и посоветовал, «прежде всего, как аргентинец, а потом и дипломат», немедленно убираться из страны, так как располагал сведениями о желании полицейского начальства без лишнего шума расправиться «с бунтарями». Извинившись перед полицией, консул посадил, за счет посольства, земляков на автобус рейсом до пограничного с Венесуэлой города Кукута. Там они перешли международный мост и вскоре добрались до столицы страны, Каракаса.