Дмитрий Петров - Аксенов

О войне сообщил репродуктор. Испуг был невиданный. Но — помноженный на душевный подъем. Евгений Котельников — тогда директор городского Дома пионеров и член бюро обкома комсомола, обрив голову, рванул в военкомат — идти громить врага на его же земле малой кровью, могучим ударом, как в песне «Если завтра война».

Перед этим на дворовой терраске был сделан памятный снимок семьи. Снимал Моисей Лазаревич Майофис — известный в Казани фотограф. Евгений взял снимок с собой на Дальний Восток, куда поехал служить на базу подводных лодок. Спустя годы это навеяло Аксенову-писателю милый, но, увы, малоизвестный рассказ «Голубые морские пушки»…

В 1942-м на Карла Маркса поставили телефон. Он был нужен Матильде как редактору республиканского радио. Дети привыкли спать при свете и ее разговорах «по проводу». Хотя нередко тетя-мама проводила в редакции не только дни, но и ночи, работая диктором. Заставка ее передачи начиналась строками эвакуированного в Казань поэта Льва Ошанина: «Смотри с военного горизонта: колхоз — это тоже участок фронта!»

В эти бессонные ночи дикторы, что называется, «держали птичку» — служили радиомаяком для ориентировки пилотов, подлетавших во тьме к Казани — «держали волну», пуская в эфир записи легкой и классической музыки…

Надолго заменивший Василию отца, муж Матильды Евгений Котельников писал из Владивостока: была ли у вас елка? Да, — отвечали, — была! А всё благодаря Михаилу Водопьянову — легендарному пилоту-полярнику и бомбардировщику, Герою Советского Союза, кавалеру «Золотой Звезды» номер 6.

Однажды он прилетел в Казань на авиазавод, и Матильда, узнав об этом, пригласила его выступить на радио. Так завязалось их знакомство. В семейном архиве есть фото пилота с теплой подписью: «Товарищу Аксеновой на добрую память». Роман? Об этом и речи не шло! Быть может, Водопьянов и был влюблен — и немудрено: огромные синие глаза Матильды, казалось, жившие своей, отдельной от лица жизнью, нередко погружали мужчин в тревожное оцепенение. При случае она могла и пококетничать — но и себя, и поклонников строго держала в границах дозволенного.

Когда Василий Павлович оставит наш мир, выйдет в свет его трогательная книга «Ленд-лизовские». Речь в ней будет о военных годах, голодных, страшных, странных… Будет и история романа тети Коти и героя-пилота Мясопьянова.

Но не следует путать тетю Котю из «Ленд-лизовских» с тетей Мотей из реальной жизни Котельниковых, а романного генерала Ивана Мясопьянова с летчиком Михаилом Водопьяновым. И отнестись к ним нужно с учетом пометки, сделанной Аксеновым в беседе с Зоей Богуславской в 2001 году: «Еще ни разу не было, чтобы я кого-то описывал… Уверен, что… всё переверну, перекрою…»

«Ленд-лизовские» — не мемуары. А виртуозно перевернутые, перекроенные эпизоды многих жизней. В том числе и главного героя — малыша Акси-Вакси, постигающего мир в голоде, холоде и любви…

Итак, Матильда и Михаил подружились. Водопьянов катал детей на «виллисе», а тетю-маму познакомил с директорами заводов, имевших подсобные хозяйства, представляя не только как журналистку, но и как жену офицера-дальневосточника, у которой на руках огромная семья. Хозяйственники, у которых и свои семьи были, выделяли детям путевки в пионерские лагеря, а порой посылали в дом на Карла Маркса картошку, капусту, морковь, лук — по тем временам богатство… А к Новому году привозили высоченную, пушистую елку. Она достигала потолка, привязанная для надежности к оконной раме и к ножке дивана. А украшенная игрушками, флажками и лампочками, являла зрелище необычайное. Лишь однажды елки не было — зимой 1943-го. Тогда украсили трехметровый фикус.

После кончины в 1942 году бабушки Дуни Ксения Васильевна оказалась в семье самой старшей. Она была неутомимой труженицей, тянувшей на себе дом. Матильда раз в месяц приносила зарплату и гонорары, иногда — продукты, в ночные смены вышивала сорочки для универмага «Люкс». А Ксения каждый день ходила на базар. И стоя по десять часов на ветру, продавала доверенные ей вещи эвакуированных. Тогда часто не отоваривали карточки и люди продавали всё, что имели, порой — последнее. Как-то Галя увидела даму, предлагавшую на рынке старинный веер и удивительные перчатки: длинные, из нежнейшей лайки, с обрезанными пальцами… Кто, когда, по какому случаю их надевал? Кто и зачем купил? Бог весть.

С «торговых операций» Ксения имела комиссию — десять процентов. Сперва ушли на рынок вещи Евгения. Довоенный фотоаппарат «Лейка», высокие хромовые сапоги и «партийные» галифе. Следом — кожаный реглан. А потом и патефон. Дошло и до книг. И до вещей Матильды. На вырученные деньги Ксения покупала хлеб и картошку… А дети сидели на подоконнике и ждали, когда она придет. И по тому, как передвигает она опухшие ноги, гадали: какой будет ужин.