Сергей Лавров - Лев Гумилев - Судьба и идеи

Лев Николаевич и Наталия Викторовна часто бывали за городом – в Пушкине, Павловске, Гатчине. Позже, когда им стало потруднее, им помогали (в том числе и мы с мужем) выезжать подышать свежим воздухом. Ездили мы и по Городу, и в пригороды. В Карелию не ездили. Л.Н. не очень нравилась местность со скалами. Любил среднерусские поля с открытыми пространствами до горизонта или дворцовые парки – то, к чему был больше привычен глаз и что не отвлекало от мыслей...

— Плохого лучше не вспоминать. Зачем? Вспомнишь, расстроишься, заболеешь. Нет, лучше не надо. Как они все пишут про войну, лагеря, не понимаю! – Плохо было очень в школе, просто убивали меня. Пришлось даже уйти в другую школу. Одного мальчишку очень хорошо помню... – А что с ним сталось потом? В драке пьяной до войны еще погиб... А мы сможем на машине до Бежецка доехать? – Конечно. – Тогда давайте этим летом поедем.

— Я и не думал, что доживу до живых людей. О том, что проживу столько, и не думал. Каждый день в лагере был как последний. Вот все думаю, почему после инсульта выжил? (Инсульт был с частичной парализацией.) Зачем меня Господь оставил еще жить, что я еще не сделал?

— Вы бы остались в памяти людей только любителем Чингисхана. (Разговор происходил в 1990 г., когда книги «Древняя Русь и Великая Степь» и «От Руси до России» находились еще в рукописях.) А Вы – кто, степняк?

— Я – русский.

— У Вас отец был офицер и патриот, его расстреляли... Л.Н. перебивает:

— Мой отец был поэт.

— Л.Н., позвольте остаться при своем мнении, его расстреляли как патриота, а Вы – его сын.

В поездках Л.Н. иногда комментировал окружающее, говорил, каким это место было раньше. «Вот тут Греческий собор был, а тут – такая-то часовня». Проспекты и улицы называл по-дореволюционному. Называл и литературные места: «Вот тут в доме у Пяти Углов Наталью Филипповну торговал Рогожин...»

Или вот – едем, в машине тишина, вдруг Л.Н.: «Проспект Скверника!» Это он фамилию партдеятеля Шверника переделал. Этот проспект опять переименован в 2-й Муринский. Помню, было удивительно, откуда он знает, как и какие трамваи ходили в далеком от центра районе Лесного корпуса. А он, оказалось, служил в путевой службе, рабочим, и ездил в Парголово на работу. Потом, студентом, ездил в Лесное к Орику, своему брату, студенту Лесной академии. В парке Академии они гуляли-ухаживали за одной девушкой. «Но я успеха не имел», – с грустью сказал Л.Н. Он описал это время «Зимней сказке».

По пути в Царское Село много раз пытались отыскать могилу деда – С. Я. Гумилева, не нашли. Как-то раз в дождливую погоду Л.Н. просит остановить машину. Осенний холодный дождь, ветер, а дорога просто как на картине Саврасова «Проселок», только осенняя. Это даже не лужищи, а канавы в вязкой глине. Н.В. остается в машине. Но Л.Н. упрямо «топает» вперед. Кругом запустение среди голых деревьев. Показались руины. Нет ничего, что бы напоминало былое великолепие. Тишина. Потом Л.Н. как-то особенно торжественно громко произносит: «Феодоровский городок!» Долгое молчание. Поворачиваем назад. При подъезде к Царскому дождь становится элегическим, а при подъезде к Екатеринскому дворцу уже только моросит. Как обычно, мы договариваемся о времени встречи, и вот уже Н.В. и Л.Н. отправляются по главной аллее перед дворцом «шуршать» золочеными листьями. Надо сказать, что в день своего рождения Л.Н. старался уехать из города, не отмечал он этот день. А вот именины – всегда. В день рождения на прогулке обдумывал план на наступающий год. Возвратясь, сообщает радостно: «Оленька! Я – спасу Россию!» И начинает свой длинный рассказ о князе Николае Трубецком... (Впоследствии он действительно начал работать над статьей на тему евразийства.)

В последние годы часто гуляли «к Пушкину» или объезжали Город. Л.Н. называл эти вспоминания – «прощание с Городом». Круг около Марсова поля, Летнего сада (тут он ребенком был влюблен... в статую). Вот церковь Симеона и Анны, куда он сбегал из Фонтанного Дома. По каналам, через мосты, к Крестам. Тут выходили и молчали. Так же, как около Университета. Помню, как Костя показал место, где в будущем будет стоять памятник Льву Николаевичу. Гумилев промолчал. (Сейчас площадка перед БАНом уже занята – Сахаровым.)

Размышлял о будущем учеников: «Костя будет наукой заниматься, Слава – книги мои издавать». – «А N.7» – «А я его не знаю». – «Как не знаете? Он же много раз у Вас был дома, он же у Кости работает?!» – «Ну, да, я знаю его, но я его работ не знаю. А Вы вот – меня реанимируете». – ??? – «Вы же – реставратор». (Так потом и получилось – пришлось собирать из разрозненных кусков его лекции на телевидении.)