Юрий Модин - Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья

Наконец в начале 1938 года действия Бёрджесса принесли богатые плоды: он первым из кембриджской пятерки был принят на работу в СИС в качестве агента с испытательным сроком.

Гай еще не был официально зачислен, как Футман уже попросил его использовать свои контакты среди гомосексуалистов, чтобы наладить не бросающуюся в глаза связь между премьер-министром Англии Невиллем Чемберленом и новым премьером Франции Эдуардом Даладье, который сменил Леона Блюма 10 апреля 1938 года. Чемберлен досадовал на неприкрыто враждебные отношения к нацистам некоторых членов своего правительства, например, таких высокопоставленных должностных лиц министерства иностранных дел, как Роберт Ванситтарт, которого он уволил.

Весной того же 1938 года все западные государства были серьезно обеспокоены поведением Гитлера, который, встав во главе армии рейха, без единого выстрела аннексировал Австрию. Теперь они прекрасно понимали, что Гитлер этим не удовольствуется. Накалялась обстановка в Чехословакии, где немецкое большинство населения в Судетах при поддержке нацистской партии требовало присоединения этой области к рейху. Некоторые представители правящих классов по обеим сторонам Ла-Манша были бы рады-радешеньки, если бы агрессия диктатора стала распространяться на восток, в сторону СССР. Но говорить об этом открыто они опасались, так как общественное мнение в Англии и во Франции еще не определило своих позиций. Одни поддерживали возможную экспансию Германии в восточном направлении, другие — решительно возражали против этого. Какова бы ни была их позиция, лидеров Англии и Франции сближало одно — боязнь поставить не на ту лошадь.

Этим объясняется ультра-секретный характер переговоров между Даладье и Чемберленом. Членам парламентов Англии и Франции было известно не более, чем министрам обоих правительств о том, что в действительности происходит. Если бы Гитлер направил острие войны на СССР, западные государства, пусть хоть на время, были бы спасены от нацистской угрозы. Поражение России, казавшееся тогда неизбежным, означало конец коммунизму, а Гитлер вышел бы из войны ослабленным. Таким образом Англия и Франция одним ударом хотели убить двух зайцев. Такова была суть политики, которую некоторые члены правительства Чемберлена и Даладье тайком пытались провести в жизнь.

Бёрджесс служил важным посредником в этих деликатнейших переговорах. Связь между главами обоих правительств осуществлялась письменно, и англичане переправляли свои документы через Гая его другу Эдуарду Пфейфферу, которому Бёрджесс полностью доверял. Гай уведомил НКВД летом 1938 года о том, что Даладье направил Пфейффера и основателя франко-германского комитета, будущего члена правительства Виши Фернанда де Бриньона в Германию для тайных переговоров с нацистами.

Такая преступная политика умиротворения нацистов привела к Мюнхенскому соглашению в сентябре 1938 года, когда Чемберлен и Даладье, пойдя на уступки, позволили Гитлеру аннексировать Судетскую область. Вслед за этим в декабрю был подписан франко-германский пакт о дружбе и взаимопомощи. В последующие годы СССР настойчиво утверждал, что, начиная с 1938 года, Запад подталкивал Германию к нападению на Россию. Это утверждение не было пропагандой или дезинформацией, а подлинной правдой, что подтверждали документы, переданные нам Гаем Бёрджессом. Благодаря им советское правительство оказалось осведомленным о тех мотивах, которыми руководствовались англичане и французы. Оно прекрасно понимало, что главная задача Запада — это борьба против коммунизма и ради нее Англия и Франция готовы пойти на сговор с самим сатаной, имя которому Адольф Гитлер.

Бёрджесс перестал пересылать нам собранную информацию через лондонскую резидентуру, так как Арнольда Дойча («Отто) и Теодора Мали («Хардта») отозвали в Москву. Воспользовавшись своими частыми поездками во Францию, он передавал документы для НКВД через резидентуру Парижа. Гай служил также курьером для наших немногочисленных агентов, еще остававшихся в Англии.

Все это — дела минувших дней, но когда вспоминаешь те годы, в голове не укладывается, как могло правительство СССР всего за несколько лет до начала второй мировой войны отозвать практически всех своих разведчиков из-за границы. А ведь именно в это время секретные службы всех стран развили бешеную активность. Безумие сталинских чисток подавило все другие соображения. Поэтому сеть талантливейших агентов, созданная в Кембридже нашими представителями, была на какое-то время предоставлена сама себе.