Виктор Гребенников - Мой мир

…Сейчас, понятное дело, Жучиного Откоса нет и в помине — по обеим сторонам Петровской балки густо настроили дома частники. Не гудят летними ночами ни большие носороги, ни «майские» силены, ни великаны-хрущи, а жаркими днями вместо ни с чем не сравнимых сколиевых эскадрилий — разве что надоедливые мухи да домашние пчелы «берут взяток» с бумажек от мороженого на тротуаре, с объедков фруктов и других «сладостей» неприглядных мусорных куч, высящихся напротив калиток в многодневно ожидании мусоровозной автомашины. Вот и вся современная энтомофауна моей родной улицы…

Сразу за Петровской балкой, к югу с нас, начиналось поросшее сочной травой холмистое плато, которое я уже упоминал под названием «Зеленая горка», уже дави забытое, потому что оно почти все застроено особняками отставных военачальнике и других состоятельных людей. Незастроенным остался лишь небольшой пятачок обнесенный невысокой защитной стеною все, что удалось отстоять археологам, грудью вставшим на защиту от ее временных вандалов-застройщиков хотя бы центра руин Неаполя Скифского, его акрополя. Ведь этот древнейший город исторический памятник мирового значения.

Бывая в отпуске, с грустью ходил я по тому, дважды священному для меня клочку земли, ныне поруганному — там выгуливают горожане собак — и зажатом со всех сторон стремительно растущим городом так, что вряд ли историки и археологи удержат осаду толстосумов-частников, наседающих на акрополь древний через «акрополи нынешние» — горисполкомы, мэрии, а то и минуя их…

Почему эта земля для меня дважды священна? И как историческое место, которому я кровно приобщен, это трудно объяснить вкратце [1] Я сделал это в другой своей книжке — «Письма внуку. Том I. Сокровенное» (Новосибирск, Сибвнешторгиздат, 1993 г.). — и как мой первый загородный энтомологический полигон.

Местность эта резко отличалась от Двора и по рельефу, и по простору, и по почве, и по растительности, а значит, и по энтомофауне. Древние руины за два тысячелетия покрыл слой чернозема, толщиной не менее метра, плотно заросшего травянистой растительностью с преобладанием злаков — и тут образовалась Степь.

Вид руин Неаполя Скифского с нашей улицы в 30-е годы. Таким я запомнил его навсегда…

Из бабочек на этом степном плато преобладали сатириды — из семейства бархатниц. Серые, коричневые, пестрые, они нередко имели на крыльях темные круглы пятна с беленькой точкой, что делало эту деталь узора похожей на выпуклый глаз какого-то животного с ярким бликом. Может быть, это служило сатиридам для отпугивания птиц? Как бы то ни было, загадка круглых «глаз» на крыльях бабочек не решена учеными и по сей день.

На яркой зелени неапольских холмов резко выделялись крупные жуки-чернотелки нескольких видов: толстые круглые пимелии и гнапторы; острозадые медляки блапсы вроде тех, что жили в подполы нашего дома, но разных форм и размеров; продолговатые, словно кем-то специально вытянутые, медляки-просоеды и многие другие представители обширного семейства чернотелок. Их всех роднит не только цвет, но и неторопливость в движениях, а главное, герметичность хитиновых покровов: надкрылья слились в сплошной непроницаемый футляр, вдобавок еще основательно подвернутый книзу, и все движущиеся детали их лат точнейшим образом подогнаны друг к другу, как доспехи рыцаря, а сейчас бы я сказал — как скафандр астронавта, вышедшего на Луну. Зачем жукам такая конструкция? А затем, чтобы во второй, засушливой половине лета, когда сочная зелень Степи превратится в светло-желтый сухой скользкий ковер (ребятишки любили по нему съезжать с холмов на фанерках), и со знойного неба неделями не выпадет ни капли дождя, — удержать от испарения влагу, накопленную в теле внутри твердого, герметичного даже в суставах жучиного панциря. Потому чернотелки свободно и неторопливо разгуливали по холмам и низинам Неаполя средь бела дня, не боясь ни жары, ни птиц: многие медляки, застигнутые врагом, выделяют едкую бурую жидкость с резким запахом.

Два «скифских» медляка — Гнаптор и Пимелия.

Особенно много разной живности скрывалось днем под камнями — остатками прежних храмов, жилищ, изгородей. Поднимешь древний камень — кого тут только нет: и жужелицы всех цветов и размеров, и уховертки, и улитки, и земляные черви, и мокрицы, тоже всякие-превсякие и вальковатые медлительные кивсяки с несметным количеством коротких ножек, узкотелые светлые геофилы… Попадались даже страшноватые сколопендры, вызывавшие панику у ребят, ну а я наловчился брать их пальцами у головы так, что ядовитые челюсти многоножки не могли причинить мне вреда, а хоть бы и причинили — это я знал по опыту — боль была бы невелика, вроде как от ужаления осы. Крым это все же не тропики, где водятся по-настоящему ядовитые сколопендры.