Люкимсон Ефимович - Царь Соломон

Разумеется, автор мог бы привести подобный список литературы, чтобы придать больший вес своему сочинению — как без особого труда мог бы написать эту книгу вообще в совершенно ином ключе, придав ей куда более академический, наукообразный характер. Но в том-то и дело, что меньше всего мне хотелось играть в академический снобизм. Гораздо важнее для меня было познакомить русского читателя с малоизвестными или вообще неизвестными до сих пор легендами и сказками о царе Соломоне; столкнуть между собой различные, порой кажущиеся несовместимыми друг с другом версии описываемых Библией событий жизни царя, предоставив читателю право самому решать, какая из этих версий кажется ему наиболее правдоподобной.

Ну а теперь, когда все, что следовало сказать в предисловии, вроде бы сказано, время приступить к самой книге.

Так сложилось, что рассказ о жизни и великих деяниях царя Соломона, или, если произносить его имя в оригинальном звучании, царя Шломо (Шеломо), принято начинать с момента его восшествия на престол, а то и позже — с великой ночи в Гаваоне (Гивоне), где во время пророческого сна юному самодержцу достало ума попросить у Бога не славы и богатства, а «сердце разумное». Таким образом, во всех этих книгах (идет ли речь о теологическом или историческом исследовании, или даже просто о романе или повести) Соломон сразу предстает, по меньшей мере, двенадцатилетним подростком, почти сложившейся личностью и государственным деятелем.

Между тем невозможно понять ни перипетии судьбы Соломона, ни особенности его мироощущения без обращения к его детству и отрочеству. Сами обстоятельства его рождения; атмосфера, в которой он рос; бури, проносившиеся в эти годы над царским дворцом и страной в целом, — все это, вне сомнения, и стало теми факторами, которые сформировали личность Соломона и затем определяли многие его поступки.

В сущности, история царя Соломона начинается задолго, возможно даже за 20 лет до его рождения. Она берет свой отсчет в тот день, когда царь Давид решает поделиться со своим придворным пророком, другом и советником Нафаном (Натаном) сокровенной мечтой о строительстве грандиозного Храма Господу в Иерусалиме.

К этому времени за плечами у Давида уже был занявший несколько десятилетий путь от простого пастуха до царя, помазанного на царство в Хевроне старейшинами всех еврейских колен. Затем были штурм казавшегося неприступным иевусейского Иерусалима; покорение последних из сохранивших свою независимость ханаанских князьков; успешные войны с давними врагами евреев филистимлянами; строительство царского дворца из ливанского кедра. Был и перенос в новую столицу главной святыни народа — Ковчега Завета с лежащими в нем скрижалями, полученными Моисеем (Моше) на горе Синай.

Когда он почувствовал, что окончательно укрепился на троне, а в страну пришел долгожданный мир, Давид и решил, что настало время для исполнения давнего пророчества и строительства в Иерусалиме величественного Храма Единственного Бога — Творца и Владыки Вселенной.

С мистической точки зрения Храму предназначалась роль сакрального центра всего человечества, откуда в мир изливалась бы истина единобожия. Одновременно Храм должен был стать не просто главным, а единственным местом, где осуществлялись бы предписанные Законом Моисея священные службы. После его строительства жертвоприношения и богослужение в любых других местах должны были быть запрещены. Это, в свою очередь, способствовало бы объединению все еще разобщенного, разделенного на племена (колена) еврейского народа в единую нацию, а заодно превращало бы Иерусалим в подлинную столицу этой нации — ее не только административный и военный, но и духовный центр. «Один народ — один царь — одна столица — один Храм!» — таков был смысл новой политики Давида.

Этими грандиозными планами Давид и поделился со своим придворным пророком Нафаном, и тот, согласно Библии, горячо одобрил замысел царя: «Когда царь жил в доме своем, и Господь успокоил его от всех окрестных врагов его, тогда царь сказал пророку Нафану: вот, я живу в доме кедровом, а ковчег Божий находится под шатром. И сказал Нафан царю: все, что у тебя на сердце, иди, делай; ибо Господь с тобою…» (2 Цар. 7:1–3).

Но той же ночью в пророческом сне Бог сообщает Нафану, что тот поторопился с одобрением царского замысла, да еще и от Его имени.