Роберт Твиггер - Злые белые пижамы

Мы пожаловались на наши «шишечки» Рейнальдо, венесуэльцу, который работал моделью. Он был одним из немногих, кто провалил полицейский курс без того, чтобы сначала бросить это дело. Он все еще время от времени бывал в додзё, несмотря на то, что прошло уже два года. Он был высокооплачиваемой моделью и баловался айкидо. Его айкидо было неплохим, однако инструктора считали, что его латиноамериканский пофигизм недопустим. В Рейнальдо было что-то от рептилии, даже когда он старался выглядеть сочувствующим.

— О, это действительно плохо, я же вам объяснял, помните? Если вы падаете на мат с большой скоростью, вы, разумеется, ударитесь о мат. Вы помните?

Мы согласились, что что-то в таком духе уже слышали.

— Как на моем курсе, у вас наверняка есть люди, которые оборачиваются полотенцами и изобретают всякие штуки, чтобы защитить себя. Вы понимаете, о чем я?

Мы поняли.

Рейнальдо посмотрел на свои часы от Картье: «Эй, я не могу больше с вами трепаться, мне нужно быть в другом месте. Пока, парень!» — прощаясь, он хлопнул Адама по ладони по дороге к выходу.

Совет Рейнальдо сильнее бить по мату был правильным, но не слишком полезным с точки зрения облегчения страданий больных «шишечек». Алону, израильтянину с предыдущего курса, было так плохо, что он едва ходил, и спать толком не мог. Он прошел курс лечения у рефлексотерапевта, и это ему помогло.

Бен присоединился к нам на Фуджи Хайтс. У нас всех заканчивались деньги, поэтому решение ухудшить качество жизни путем нахождения еще одного квартиранта, с кем можно было бы делить арендную плату уже на четверых, было разумным. Надо сказать, что то, что народу прибавилось, сразу стало заметно. Все четверо спали в той же комнате площадью в шесть татами, на футонах, которые скатывались днем в рулоны. Голова Бена упиралась в стену, а его ноги упирались в спящего товарища. То, что он предпочитал спать свернутым в калачик в позе зародыша, было чистой удачей. Но даже так мы постоянно спотыкались об его ноги 45-го размера. Как-то раз он пришел домой, купив пару кроссовок, которые действительно ему подходили. Это был единственный раз, когда он смог купить в Токио что-то, что ему не было мало. Его сменной парой обуви были сапоги Dr. Martens, которые занимали все пространство под столом. Это начинало меня подспудно раздражать: ну зачем, черт подери, ему нужно быть таким громадным? В чем тут эволюционное преимущество? Он ест очень много. Я начинал мечтать о том, чтобы укоротить его ноги до колена — это решило бы проблемы с запасами еды и местом в комнате.

Каждый день Бен и я ехали на велосипеде вместе до додзё, хотя Бен очень хотел купить мотороллер Хонда 90, который Стефан Баварец продавал за $200.

— Я очень тебе не рекомендую покупать мотороллер, — сказал Крис.

— Ты должен быть сумасшедшим, чтобы его купить, — поддержал его я.

— Почему? — спросил непокорный Бен.

— Во-первых, потому что ты никогда до этого не водил мотороллер и движение в Токио — это кошмар, и мотоциклистов ни в грош ни ставят; во-вторых, потому что все мотоциклисты, которых я знаю, попадали в аварии; в-третьих, ты невнимателен, и вечно с тобой что-то случается.

— Нет, не попаду! — сопротивлялся Бен.

— Попадешь. Вспомни про свою шею, например.

После фиаско с госпиталем Бен травмировал себе шею регулярно. Он, похоже, совершенно был не в состоянии позаботиться о себе и избегать травм.

— Ладно, я вас понял.

На следующий день Бен купил мопед.

Он не был единственным из группы, кто ездил на мопеде. У Адама тоже был скутер, который он вручную разрисовал. На одной стороне были написано громадными буквами: «Мобильный раковый корпус» с изображением большой дымящей сигареты. На спине тем же крупным шрифтом было написано: «Поберегись! Алкоголик за рулем» Менеджмент додзё был недоволен тем, что разукрашенный таким образом мопед красовался каждый день перед входом, поэтому Адам накидывал на него тонкое покрывало, которое слегка прикрывало надписи.

У Адама каждый день случались микротравмы, которые позволяли ему делать передышки время от времени с того момента, как он упал в обморок на татами на первой неделе занятий. По понятной причине, никто его не воспринимал всерьез. Один раз он пришел с порезанной рукой и «потянутой паховой связкой».

— Что случилось? — спросил Толстяк на утренней встрече, которую он традиционно завершал вопросом: «Какие есть мысли, вопросы, комментарии и прочие устные сообщения?»

— Я был пьян, — сказал Адам. Начало было плохое. Травмы, нанесенные себе в результате неосторожности вне додзё, не принимались во внимание. — И упал с лестницы, держа стакан в руке. Посмотрите, я порезался!