Александр Махов - Рафаэль

Жизнь продолжалась, и подросшего Рафаэля уже не устраивали стены родительского дома и всё сильнее манила улица, где соседские ребята на лужайке за церковью Святого Франциска играли в любимую забаву местной детворы aita — некое подобие лапты. Но присоединиться к их шумной компании он не решался, испытывая робость. Его отталкивали их крики вперемежку с грязными словцами типа cazzo, culo, coglione… В них было что-то дурное, гадкое. Он рано понял, сколь велика сила слова, способного ободрить и жестоко обидеть.

Читать он научился лет с пяти, и вскоре его отвели в школу к известному в городе учителю грамматики и словесности Франческо Вентурини, ученику великого мантуанского педагога Витторино да Фельтре. Учитель сразу обнаружил в красивом смышлёном школяре незаурядные способности вкупе с потрясающей памятью. Но нельзя сказать, что учёба давалась Рафаэлю легко. Он недолюбливал скучные уроки грамматики, особенно правописание, зато с увлечением слушал наставника, когда тот зачитывал и пояснял главы из «Истории от основания Рима» Тита Ливия, а со временем приступил к чтению и разбору отрывков из «Илиады» Гомера, «Золотого осла» Апулея, опуская некоторые скабрёзные места. Рафаэля, как и остальных ребят в классе, особенно забавляли весёлые рассказы о похождениях бравого Тримальциона из «Сатирикона» Петрония. В них было много поучительного, на что старался обратить внимание учитель, поясняя, что всё в мире взаимосвязано и ничто не проходит бесследно.

— Возьмите, к примеру, пчёл, — говорил он. — Они нас одаривают мёдом, но и жалом. Точно так же и в жизни приходится за сладкое горько расплачиваться.

Рафаэль не переставал поражать наставника своей памятью. Достаточно ему было услышать или прочитать отрывок стихотворения или прозы, как он мог почти дословно повторить услышанное или прочитанное, изумляя добряка Вентурини, но не однокашников, относившихся к нему с подозрением и недоверием, считая его выскочкой.

— Для поднятия духа, — поучал Вентурини, — почаще обращайся к Петрарке. В его дивных сонетах и канцонах перед тобой откроется мир красоты и гармонии. В стихах важны и слова, и ритм, заданный поэтом, а это всегда музыка. Не всем дано её услышать и оценить по достоинству благозвучие стиха.

Вскоре в домашней библиотечке отца появился томик Петрарки. Увлекаясь, Вентурини посвящал Рафаэля в тайны происхождения того или иного слова, поясняя его латинские или греческие корни. В такие минуты он забывал о существовании других учеников, а те только того и ждали, чтобы вволю шалить и заниматься своими делами. Однажды Вентурини, прочитав одну из басен Эзопа, дал задание изложить её письменно своими словами в тетради. Ученики засели за работу, списывая друг у друга исподтишка нужные слова и выражения.

Рафаэлю не хотелось пересказывать услышанное, тем более, что вышла загвоздка в правописании некоторых слов. Вместо ручки он взял цветные карандаши и нарисовал рыжую лису, которая с жадностью посматривает на высоко висящую гроздь винограда и облизывается. Увидев рисунок, Вентурини пришёл в восторг.

— Молодец! — воскликнул он. — Тебе удалось точно передать главную мысль басни в рисунке.

Однокашники завидовали любимчику учителя — где им было с ним тягаться! Вот на лужайке в игре с битой они показали бы этому умнику кто есть кто. Но Рафаэль сторонился и обходил их шумные сборища стороной. Его не привлекали игры на лужайке. Как-то после уроков мальчишки его подловили и слегка намяли бока.

— Впредь не будешь умничать перед учителем и зазнаваться!

Если бы не бидель, школьный сторож, заметивший неладное, неизвестно, чем бы закончилось выяснение отношений, завидев его, драчуны разбежались. Подбирая с земли высыпавшиеся из ранца грифельную дощечку с мелками, карандашами и утирая слёзы от обиды, Рафаэль не мог понять, за что однокашники на него вдруг ополчились. Он и не думал зазнаваться, когда отвечал на вопросы учителя. Мальчишки сами же просили его побольше задавать вопросов, чтобы отвлечь Вентурини, который, забыв обо всём, пускался тогда в длинные рассуждения, ничего не замечая вокруг, и можно хоть на голове ходить. На переменке Рафаэль охотно делился со всеми вкусными булочками, которыми дома ему набивали ранец перед уходом в школу, зная о его любви к сладкому.

После занятий мальчишки развлекались в школьном дворе тем, что пытались положить друг друга на лопатки. Ему была не по душе их бестолковая возня, хотя он смог бы с любым из них помериться силами, но один на один, а не с навалившимися пятью-шестью на одного — это было несправедливо и нечестно. Ему претило всякое бахвальство физической силой. Нет, он был необычным мальчуганом, сторонящимся всего грубого и показного. Он так и не научился смачно плеваться через плечо, чем бравировали однокашники, или же, вставив в рот пальцы, издавать оглушительный свист, пугая собак и прохожих.