Тамара Заверткина - Мои Турки

— Что-то нынче, Маша, на тебе лица нет, то уж больно бледная, а то вся красная? — спросила купчиха.

— Опять простыла. Боюсь, над корытом упаду. И спину ломит, и голова болит, руки не слушаются.

— Господи, да ты горишь вся. Выпей стопку водки, это прогреет тебя, не будешь дрожать.

— Не могу, не сумею.

Но купчиха настояла. И Маша почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло. И на душе веселее.

С тех пор Маша не отказывалась от рюмки водки, радовалась, что это защищает ее от простуды. Она так втянулась, что свекровь стала замечать, что Маша прикладывается к спиртному и дома. Начались скандалы. Но от рюмок Маша отвыкнуть уже не могла.

И вот однажды Маша поняла, что под сердцем она носит ребенка. И как ни стягивала живот, как ни скрывала, заметили все и свекровь, и соседки.

— Да от кого же ты, несчастная? Горе-то какое! — спрашивали знакомые.

— Не спрашивайте, бабы, все равно не скажу.

— Неужто купчик какой подпоил да затащил в постель?

— Нет, не купчик. И тайну свою унесу в могилу, а наказание за грех понесу одна.

И так, и сяк уговаривали ее соседки пойти к бабке, если еще не поздно. Маша не решилась: много женщин умирало от заражения крови после бабок. Лучше стыд претерпеть, чем оставить сирот без матери. Пусть родится четвертый ребенок.

Однажды показалась Маше, что Петр ее сидит за столом задумчивый и смотрит в окно. Сердце замерло: «Неужели догадался тоже о ребенке?»

Обняла сына:

— Что задумался, сынок? И на зарянку не идешь. Не заболел ли?

— Нет, просто местностью любуюсь, глаз отвести не могу. Не могу решить, зимой у нас вид от дома красивее или летом. Зимой ветлы искрятся снежным серебром, горы синие в тени, а от зари на снегу розовый свет. Нарисовать бы такое. Про лето и говорить нечего, вся Селявка в цветах и зелени. Милы мне Турки, маманя. Вот и любуюсь, и думаю, есть ли на земле место лучше нашего.

По щекам Маши потекли слезы:

— Вот так и отец твой говорил.

Долго ночью не спала Маша. Уже стирает она с большим трудом, только никто этого не знает. Скоро не сможет стоять над корытом совсем. После родов захочет ли свекровь нянчить приблудного ребенка? Да и справится ли, если Маша пойдет вновь батрачить? Свекровь почти ослепла, людей узнает больше по голосу. Кто пойдет в поле? Кто поможет в доме?

Соседи советуют женить Петра, будет в доме молодая работница. Но ведь Петру пошел лишь семнадцатый год, он и девок-то боится. Да ведь какая еще и попадется? И не работать нельзя, один парень всю ораву не прокормит.

Значит, женить. Поискать, поспрашивать только, не знает ли кто девку бедную, но работящую.

С этой мыслью Маша и уснула.

В живописном селе Турки были не только Лачинова гора, Туркова и Селявина. Были горы Гаврилова (или Гавриловка), Вышеславцева гора и Крымская (или Крымовка).

В одном из домов Крымовки жил Иванов Осип. Люди его уважали, часто приходили за советом или помощью. То ли оттого, что он был умным и добрым, но его не всегда называли даже Осипом; разве только тогда, когда были чем-то недовольны:

— Осип, забери своего телка из соседнего огорода, все грядки истоптал.

Но больше его звали ласково, Осей. Уже многие стали забывать их фамилию Ивановых, прилипла к ним фамилия Осины. По документам-то Ивановы, а по-уличному Осины:

— Говорят, Осины уже сенокос начали. Или так:

— Кто-то нынче к Осиным приехал. Одним словом, Осины и Осины.

Было у Осипа два сына: Алексей и Николай. Может быть, Осип был в молодости красив, а может быть, имел жену-красавицу, только сыновья его были хороши собой: симпатичные лицом, стройные, русоволосые, кудрявые, веселые. Особенно хорош был Алексей. Не просто хорош, а ярко красив. Влюбилась в него девушка из зажиточной семьи Колбасниковых. Когда-то и те были небогаты, а начали богатеть как бы по случайности. Задумали однажды продать старую корову, оставив себе от нее молодую телочку. Да как продать старую? Никто не купит. Сделали сами из нее колбасу, немало повозились с непривычки. А продали ту колбасу так выгодно, что на вырученные деньги купили опять корову и бычка. И снова сварили колбасу. И опять барыш.

Отец передал свой опыт детям; те построили во дворе сарайчик, назвав его колбасной мастерской. Промысел их давал большой доход. Летом, когда мясо от жары могло быстро испортиться, они нанимали в помощь чужих людей, чтоб дело шло быстрее. Семья уже давно забыла о нищете, а соседи забыли их настоящую фамилию. Все называли их Колбасниковыми.