Марлен Дитрих - Азбука моей жизни

Миф Марлен Дитрих, созданный в 30-е годы Джозефом фон Штернбергом, жив до сих пор. Его оберегала и пестовала сама актриса. Стремление к совершенству осталось главным принципом ее творческой деятельности и после разрыва с учителем. Известно, что повсюду актрису сопровождало большое, в человеческий рост зеркало. Его выкатывали на съемочную площадку тотчас, как там появлялась Дитрих и ставили рядом с камерой. Прослушав указания режиссера и отрепетировав сцену с партнерами, Дитрих перед зеркалом начинала шлифовку поз и движений. Мешать ей никто не решался. Всем было известно, что актриса разбирается в фотографии и освещении лучше многих операторов и режиссеров. А уж так называемые «дитриховские ракурсы», превращавшие ее лицо в знаменитый, сразу опознаваемый образ, она знала как никто другой.

Последние десять лет, вплоть до смерти, последовавшей 6 мая 1992 года, она отказывалась допускать в свою жизнь репортеров. Они смогли проникнуть в мир легендарной звезды только после ее кончины. Что же увидели репортеры в парижской квартире звезды на авеню Монтень? Прежде всего — инвалидное кресло. Перенеся в 1979 году еще один сложный перелом ноги, Дитрих уже не могла передвигаться самостоятельно и последние пять лет не вставала с постели.

В дневнике, который Дитрих начала вести в конце жизни, она сетовала: «Это ли не издевательство! Ноги, которые способствовали моему восхождению к славе, стали причиной моего низвержения в нищету!» Впрочем, назвать ее жизнь нищенской было бы изрядным преувеличением. Хотя известно, что ее трехкомнатную квартиру на авеню Монтень оплачивал муниципалитет Парижа.

Эту квартиру она превратила в музей памяти. Все стены гостиной были увешаны фотографиями любовников и друзей: Габена, Зибера, Шевалье, Хемингуэя, Ремарка, Барышникова. Портрет де Голля, перед которым она преклонялась, стоял отдельно — на телевизоре. Рядом она разложила свои боевые награды. Многочисленные книжные полки были до отказа забиты книжками ее любимых писателей. «Одиночество? Ерунда! В обществе моих книг я никогда не скучаю», — заявила Дитрих режиссеру Максимилиану Шеллу, снявшему в 1983 году о ней фильм.

Последнее появление Марлен Дитрих перед публикой состоялось в 1978 году в фильме «Прекрасный жиголо — бедный жиголо». Она исполнила небольшую роль хозяйки увеселительного заведения и исполнила одну из лучших своих песен — «Всего лишь жиголо». Все так же загадочно мерцали глаза под черной вуалью, ярким пятном выделялся карминно-красный рот, и голос не утратил теплоты и мелодичности. Но было что-то невыразимо печальное в облике этой женщины, пережившей свое время и еще при жизни ставшей легендой.

Марлен Дитрих скончалась 6 мая 1992 года.

Три страны оспаривали право придать земле тело одной из самых знаменитых женщин XX века. Однако незадолго перед смертью она сама завещала похоронить ее рядом с матерью на тихом кладбище в Берлине. На службе в парижской церкви Мадлен ее гроб был задрапирован французским флагом. В аэропорт Орли гроб увезли под американским стягом. А в Берлине покрыли флагом воссоединенной Германии. Великая звезда вернулась туда, откуда началось ее триумфальное восхождение к славе.

Теперь Марлен Дитрих нет среди живых, но легенда ее жива!

Г. Краснова

Эта книга не посвящается кому-то конкретно. Она посвящается всем тем, кто давал мне радость встреч, любил меня на экране и на сцене, облегчал мне жизнь, давая возможность работать и пользоваться мимолетными радостями бытия. Может быть, они прочтут эту книгу, может быть, улыбнутся и погрустят вместе со мной.

Я решила написать эту книгу, чтобы все расставить по своим местам. Слишком много невероятного было опубликовано обо мне, и часто с одной лишь целью — заработать деньги. Я никогда не имела возможности воспрепятствовать этим публикациям. Либо я узнавала о них, когда они уже были напечатаны, либо законы в соответствующих странах не давали достаточно защиты от клеветы и оскорблений — неотъемлемого права человека. Все так называемые «биографы», к сожалению, не обладали приличием — они даже не пытались связаться со мной, когда писали свои «книги», у них не было ни чести, ни достоинства. Именно таких людей Эрнест Хемингуэй называл «паразитами». Когда меня просили подписывать подобные «сочинения», я отказывалась. Конечно, это не решение проблемы. Я лично неохотно говорю о себе, но, видя всеобщий интерес к моей жизни, взялась за перо, чтобы позднее люди не спорили о том, как все было на самом деле. И я смогу быть уверена, что те события, которые определяли мою жизнь, получат правдивое толкование.