Иван Дорба - Свой среди чужих. В омуте истины

Политика США по отношению к СССР после войны началась с шантажа и угроз, с так называемой «атомной ди­пломатии». 18 августа 1948 года была утверждена секретная директива СНБ-20/2, «Цели в отношении России». Лицемерно соглашаясь, что «сейчас, в мирное время, США вынуждены рассматривать более определенные и решительные меры против России, чем это имело место в отношении Герма­нии и Японии накануне войны». СНБ (Совет национальной безопасности) с одобрения сената, поддержавшего политику президента Трумэна, должен готовиться к атомной и биологи­ческой войне. На первом этапе войны на 70 советских городов будут сброшены 133 атомные бомбы, а в последующем — еще 200 атомных и 250 тысяч тонн обычных. Однако, прежде чем приступить к каким-либо действиям, надо было убедиться, что Советский Союз к атомной войне не готов. И вдруг 3 сентя­бря 1949 года американский бомбардировщик Б-29, совершая плановый патрульный полет в северной части Тихого океана, обнаружил повышенную радиоактивность. Лихорадочная проверка данных рассеяла сомнения: в Советском Союзе была испытана атомная бомба. А 25 сентября того же года ТАСС сообщил: «Советский Союз овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году...»

Комитет начальников штабов США пришел к выводу, что в результате воздушного налета на СССР потеряют по меньшей мере 55 %. А также не смогут обеспечить противовоздушную оборону территорий США и Аляски. Поэтому вопрос о превен­тивной атаке в 1949-м, потом в 1950 году, был перенесен на 1 ян­варя 1957 года. Потом появилась надежда—водородная бомба, но и она потерпела фиаско. Началась гонка вооружений...

Новый этап связи с НТС начался с моего ответа на вопрос Околовича, что мне известно о ядерных испытаниях.

Меня тут же познакомили с профессором-атомщиком. Встре­ча состоялась в Ленинской библиотеке, в отделе, куда пускали далеко не всех. Этот симпатичный ученый в течение добрых двух часов популярно изложил суть об испытаниях и действии атомной бомбы.

На другой же день было отправлено мое письмо:

«Профессор Л. — физик, близко знаком с ведущими атомщиками, близок к академику К., поскольку сам работал в Научно-Техническом Совете по атомной линии. Оттуда его убрали, как он считает, по национальным признакам—он еврей. Причина тому, по мнению Л., секретный меморандум Аллена Даллеса Гуверу от 12 января 1953 года, в котором предлагается Юбиусу и Этли Розенбергам пообещать снизить меру наказания, если они обратятся к евреям всего мира с призывом выйти из коммунистического движения и всеми силами стремиться его разрушить. Из наших бесед с Л. я заключил следующее: раз­витие атомной энергии происходит бурными темпами, в дан­ный момент атомщики весьма озабочены подысканием места для проведения экспериментов. Теперь, по его словам, даже Казахстан с его громадной территорией уже не может по своей площади удовлетворить требований всех видов испытаний. От­сюда вывод: территория Казахстана—одно из мест испытаний атомной бомбы. Вот что я могу ответить на интересующий тебя вопрос. Должен еще сказать, что профессор JI . — человек осве­домленный и серьезный. Кстати, он утверждает, что только в сентябре, октябре и ноябре прошлого года их было несколько... Конец № 7».

Ответ пришел неожиданно быстро, видимо, по дипломати­ческой почте. Письмо гласило:

«Начало. 26 января 55 г. Твои письма 6 и 7, повторяю 6 и 7 получили. За пропавшее письмо не беспокойся, тайнописи никто прочесть не сможет. О нашем гонце не сообщали нигде, тайнопись и адреса не провалены. Перерыв в моих письмах объ­ясняется трудностью опускать их в СССР, так как нужны очень верные люди. Кроме того, я бываю в разъездах, был 3 месяца в США, где искал поддержку.

Привлек к делу переписки с тобой нашего друга по квартире в Бухаресте Мишу, седого и в очках, нашего партнера по пре­ферансу, так что не смущайся изменению почерка.

Повтори пропавшее письмо. Напиши о профессоре JL , от­куда он может знать об атомных испытаниях, что он знает еще. Кто он сам, где были испытания, сколько их было.

О туризме здесь только разговоры. Используем, если будет. Попробуй связаться и ты через своих людей. Мы учитываем новое политическое положение, но работу не прекращаем, а усиливаем.

Бури и ураганы уже выдерживаем. Мы все поздравляем тебя с Новым годом и прошедшим праздником Р.Х. Желаем тебе сил для дальнейшей борьбы. Мы все седеем, но молодая смена есть. Целуем и обнимаем тебя. Миша и Жорж.

Конец».