Валерий Вахромеев - Выжить и вернуться. Одиссея советского военнопленного. 1941-1945

Летнее утро, солнечное и теплое, радует нас, настроение отличное. Мы весело балагурим, совершенно не обращая внимания на редких попутчиков. В вагоне вместе с нами едут несколько крестьян, нарядно одетых по случаю поездки в город в выходной день.

Обособленно сидят две монашки. Они одеты в черные длинные платья, а на головах — белые, остроконечные и накрахмаленные головные уборы. Монашки углубились в чтение Библии и совершенно не обращают внимания на окружающих.

Поезд делает частые остановки на маленьких станциях. Вот и сейчас он замедлил ход и постепенно остановился у платформы небольшого городка.

Постояв две-три минуты, он тронулся после удара станционного колокола и свистка кондуктора. В вагон вошло несколько пассажиров. Среди них мое внимание привлек один из них. Это был господин средних лет, в безупречно отглаженном сером костюме и котелке. Он был небольшого роста и, что особенно бросалось в глаза, — очень толстый. Ну, буквально пузырь. Пот струился по его лицу, он тяжело дышал.

Так вот, этот «пузырь» направился в нашу сторону. Я, со смехом обращаясь к товарищам, сказал: «Сейчас лопнет!» Они громко расхохотались на мое замечание. Монашки удивленно оторвались от чтения и посмотрели в нашу сторону. Мы уже привыкли, что нас, русских, никто здесь не понимает, и поэтому могли говорить между собой вполне спокойно и громко.

Толстый господин тяжело опустился на скамейку напротив меня. Достал большой белый платок и, сняв котелок, вытер пот и с улыбкой сказал: «А вот и не лопнул!»

Смех мигом оборвался, и наступила неловкая тишина. Я почувствовал, что краснею. Как же мне было неловко!

Оказалось, что нашим попутчиком был эмигрант из России. В Швейцарии его застала революция, а затем Гражданская война не позволила вернуться на Родину. Здесь он обзавелся семьей и уже давно не встречался с соотечественниками. Мы рассказали ему о жизни в Советской России и о наших военных приключениях. Какая же невыразимая тоска по Родине была в его глазах!

К сожалению, мы не смогли продолжить беседу, так как поезд уже подошел к перрону вокзала в Цюрихе и мы расстались. Нашу группу встретили представители Рабочей партии и повели на экскурсию.

Я обернулся. У вагона стоял маленький, толстый господин и, не стесняясь, вытирал платком слезы…

Я, Кострыкин, Чайка и Добриков направляемся на юг Швейцарии по заданию Рабочей партии и нашей комсомольско-партийной организации — наладить связь с югославскими или итальянскими партизанами. Ночью все четверо, взяв свои чемоданы с едой и оружием, а я еще и чужой черный костюм (мой серый был слишком простым и броским), благополучно добираемся до Цюриха и получаем инструкции от наших швейцарских товарищей. Они купили нам билеты, и мы дружески с ними попрощались. Миновали 39 тоннелей Сен-Готарда, на какой-то станции в поезд к нам подсел солдат-пограничник. Добравшись до Лозанны, мы встретились с местным коммунистом. Он отвел нас в особняк и велел ждать там. Он увел с собой одного Кострыкина, как выяснилось позже — на какой-то очередной съезд Рабочей партии Швейцарии. Здание, где этот съезд проходил, охранялось полицией. Кострыкин надеялся договориться там с людьми, которые могли помочь нам перейти границу с Францией, снабдить проводником. Оказалось, что за день до нашего приезда этого проводника убили как раз на границе. Пришлось ждать. Нас расселили по квартирам к рабочим. Я оказался в семье у пожилых супругов, для безопасности меня поместили на чердаке их двухэтажного дома, гулял я поздно вечером. Мы ждали четыре дня, надеясь, что нам смогут подыскать другого проводника. Однако по истечении этого срока кто-то из местного начальства велел нам вернуться в лагерь, что означало автоматически три месяца в одиночной камере.

Ребята поехали в Цюрих, а я вернулся к лагерю и, стараясь не попадаться на глаза местным, поселился в лесу в шалаше, который сделали мне наши ребята. Они принесли мне из лагеря одеяло и подушку и целый месяц тайком снабжали меня едой. Как-то утром появился Николай Кострыкин и забрал меня в Цюрих. Там нас уже ждали Черняк, Беренгард и кто-то еще. На вокзале нам вручили два рюкзака с сухарями, сгущенкой и сигаретами. Предупредив, чтобы мы не общались в вагоне друг с другом, нас посадили в поезд. Мы проехали Женеву, благополучно миновали границу, добрались до партизан и оказались в штабе отряда в Гренобле.