неизвестен Автор - За чистое небо (Сборник)

Перед ними разворачивалась суровая и величавая панорама. Над Невой висели набухшие влагой тучи. Свежий ветер гнал волну. Едва заметно покачивались темно-серые громады боевых кораблей Балтийского флота. Вдали, над Трубецким бастионом Петропавловской крепости торчали длинные стволы зениток. Набережная была безлюдна, и только перед ходившей на волне плавучей пристанью маятником шагал моряк в бушлате. На его плече дулом вниз висел карабин с непривычно черненой ложей.

- Братцы, приметная у нас получилась остановка, - нарушил молчание Нешпанов. - Пошли к Суворову.

Авиаторы двинулись к памятнику. Генералиссимус в образе римского воина гордо смотрел вдаль. Авиаторы медленно обошли памятник. Девушка в комбинезоне с противогазом на боку, проходившая мимо, замедлила шаг - что это они? - и вдруг поняла: экскурсия.

- Вы откуда?.. Военная тайна? И так ясно. Какие вы загорелые, краснощекие, не то что наши блокадники. Видать, оттуда, с Большой земли.

Послышался знакомый гудок - водитель сигналом напомнил о себе. Авиаторы поехали дальше, а девушка приветливо помахала им. Возле Исаакия притормозили. Гранитные колонны были исчирканы осколками. Недалеко от огромных дверей главного входа в мощной стене зияла пробоина от снаряда осадной пушки врага.

До войны Нешпанов жил на Литейном. По его просьбе так проложили маршрут, чтоб он сумел заглянуть к своим домашним. В большой коммунальной квартире, густо заселенной до войны, царила пугающая тишина. Так вот почему не отвечали на его письма. Нешпанов с посеревшим лицом вышел из дома:

- Кончилась наша семья. Осиротел, стало быть...

- А мы? Ты что же нас позабыл? - возразил подошедший Тушев и обнял Нешпанова за плечи.

На обратном пути проехали по Невскому. Он был суров и неузнаваем. Огромные зеркальные витрины многочисленных магазинов укрыты дощатыми защитными "карманами", заполненными песком. Из многих окон виднелись закопченные дымовые трубы печей-времянок, вторую зиму кое-как обогревавших ленинградские квартиры. Прохожих было мало. Трамваи ходили редко, но ходили!

На углу Невского и Садовой, недалеко от действовавшего кинотеатра КРАМ (ныне "Молодежный"), несколько горожан стояли возле афиши документального фильма о разгроме фашистов под Сталинградом и живо обменивались мнениями. Авиаторы спешились, посмотрели на афишу и услышали последнюю фразу пожилого рабочего:

- Сталинград свое слово сказал, теперь дело за нами...

- Раздавим, папаша, фашистского гада, мокрого места не останется, громко за всех ответил Тушев.

И тут словно прорвало. Военные и гражданские перемешались, заговорили о своем, наболевшем. Подходили люди, включались в разговор. И хотя на улице фронтового города они встретились случайно, каждый прекрасно понял каждого. К полуторке авиаторов провожала маленькая толпа. На прощание лейтенант Бежко сказал:

- За такой город и жизни не жалко.

Даже по скупому рассказу комэска о поездке в город замполит понял, какое огромное впечатление произвела на авиаторов встреча с ленинградцами.

- Теперь будут еще злее драться за город на Неве, - подытожил Иван Тимофеевич.

Из боев 1944 года старшему лейтенанту Тушеву запомнился победный бой с двадцатью вражескими бомбардировщиками, направлявшимися к нашему переднему краю под прикрытием четырех истребителей. Набрав потолок, свою четверку Тушев повел с таким расчетом, чтобы напасть на противника от солнца. Что они пока не замечены, летчик понял по четкому "походному шагу" "юнкерсов" и "мессеров" и с пикирования на большой скорости устремился в середину строя бомбардировщиков противника. За ним маневр повторили другие летчики.

Огнем в упор почти сразу были сбиты четыре бомбардировщика, из них два изловчился сбить сам Тушев. Строй вражеских самолетов был порушен, они повернули назад. Иван Тимофеевич вывел звено из боя - свою задачу "ястребки" выполнили. Схватка оказалась настолько скоротечной, что истребители противника даже не успели изготовиться для атаки.

Тот ослепительно солнечный день был вообще счастливым, а результаты воздушных боев - опустошительными для противника: наши "ястребки" уничтожили 15 фашистских самолетов. Этот крупный успех Советское Информбюро отметило в сводке от 16 мая 1944 года.

Вот уже год Тушев в полку. Позади упорные бои под Синявином, мощное январское наступление, когда фашистов погнали от стен Ленинграда. За это время Тушев проявил себя не только как умелый, отважный летчик и отличный командир, но и как человек, обладающий незаурядным воспитательским даром. В напряженной сутолоке боевых будней он умудрялся не забывать и о так называемых мелочах. Обратив внимание, например, на грамотные и острые заметки в Боевом листке, подписанные механиком Шестопалько, он посоветовал автору попробовать свои силы в стенгазете части. У механика получилось. А когда Шестопалько окреп как военкор, Тушев поручил ему редактировать Боевой листок эскадрильи.