Глаза Омеги меняют окраску. Обычно они светло-голубые, но, когда она смотрит на возлюбленного, они становятся черными с красными блестками. Иногда она цветком закрывает рот.
Желания Омеги изменчивы. Однажды Альфа видит, как она обнимает и целует осла. Альфа приводит страуса, но Омега не обращает на него внимания, продолжая целовать осла. Омега грустила и плакала, ей хотелось, чтобы все звери острова принадлежали ей. Она бежит по острову и встречает кабана. Омега становится на колени, скрывая все тело под длинными черными волосами. Она и кабан смотрят друг на друга.
Но Омега была несчастна. Однажды ночью, когда золотой столб луны качался в воде, она помчалась, сидя на спине оленя, через море в зеленую страну под луной, а Альфа остался один на острове.
Но вот к нему пришли его дети. Новое поколение выросло на острове. Они называли его «отцом». Это были маленькие змеи, поросята, обезьяны и другие хищные животные и ублюдки. В отчаянии он побежал от них к морю. Небо и море окрасились кровью. Он слышал крики, раздававшиеся где-то в воздухе. Земля, небо и море сотрясались. Альфа объял великий страх.
Олень принес Омегу обратно.
Альфа сидит на берегу. Она идет к нему. Альфа чувствует как кровь в нем закипает. Он убивает Омегу. Склонившись над мертвой, он пугается выражения ее лица. Таким оно было в лесу когда он любил ее.
На него набросились все ее дети, все звери острова и растерзали. Новое поколение заполнило остров.
Уже до пребывания в клинике доктора Якобсона Мунк стал писать иначе, более светлыми красками. После клиники краски стали еще светлее, но самая большая перемена произошла выборе тем. Они уже не такие грустные и мрачные, как раньше. Кроме того, игры красок, взлет и падение линий, деление плоскостей стали для него важнее смысла картины. Месяцы, проведенные в клинике доктора Якобсона, не избавили Мунка от его странностей, не излечили его душевного заболевания. И все же с ним произошло нечто вроде чуда. Он вышел из клиники боле здоровым, чем когда бы то ни было, и мог, во всяком случае, сам следить за собой. С 1910 по 1920 год он не пил совершенно. После 1920 года случалось, что он выпивал, но, как только замечал, что вино ослабляет его трудоспособность, снова становился трезвенником.
— Теперь я выпиваю бокал шампанского, только когда иду к зубному врачу. Часто заставляю его долго ждать. Не хочется, чтобы он своей бормашиной уничтожил чудесное опьянение.
В последние годы жизни Мунк не ел мяса. Почти не курил. Пил чай вместо кофе и избегал принимать лекарства.
— Якобсон — хороший врач. Расхаживал, словно папа, среди белых медицинских сестер и нас — бледных больных. Пища тоже была белая. Все было белое, кроме самого Якобсона. Мне захотелось сказать свое слово, и я уговорил его позировать мне. Я написал его огромным, широко расставившим ноги, среди безумия всех возможных красок. Тогда он запросил пардону. Стал кротким, словно голубь.
— Выпьем рюмочку, Якобсон!
— Вы хотите?
— Нет, — ответил я. — Только я тоже хочу сказать свое слово. Какого цвета нам сделать бороду? А не кривоноги ли вы, Якобсон? Интересно, кто купит эту картину?
— Папа Якобсон стал моим пленником. Он не хотел быть кривоногим или зеленобородым.
— Не думайте, что легко выйти из больницы. Если меня кто-нибудь упрячет в такое место, то не знаю, смогу ли я оттуда выйти. Ведь если тебя о чем-либо там спрашивают, то нельзя отвечать, как хочется. Нужно сначала подумать и догадаться, какого ответа от тебя ждут. Если не сумеешь ответить на вопросы, как требуется, никогда оттуда не выйдешь.
Двадцать лет спустя после выхода из нервной клиники, Мунк встретил Якобсона на улице. Он его не узнал.
— Вы меня не помните? — спросил Якобсон.
Мунк взглянул на него.
— Это доктор Якобсон? Боже милостивый! Вы совершенно изменили окраску.
После смерти Карстена [16] Людвиг Карстен (1876–1926) — норвежский художник, работал как портретист и жанрист, был близок к импрессионизму.
Мунк сказал:
— Это же ясно, что Людвиг Карстен не был плохим человеком. Плохой человек не может так писать. По-моему, всеми своими проделками он лишь хотел скрыть свою слабость и доброту. Вы слышали о том, как он купил четыре бутылки водки и стал бросать их через окно в дом для престарелых? Поднялся страшный шум. Один старик упал на лестнице, сломал шею и умер.
— Он ведь был пьян, — сказал Карстен.
— Может быть, из-за этой смерти Карстен и пил. Он был легко ранимым человеком и не решался быть трезвым. Поистине, нелегко быть человеком. Не всем дано быть хитрым как змей, кротким как голубь и диким как тигр. Нужно многое, чтобы пробиться. Однажды, будучи пьяными, мы подрались, и я сбросил его с лестницы. Он не умел драться. Я притащил ружье, прицелился и выстрелил. Меня спас дюйм, на который я промахнулся. Я часто об этом думаю. Это мучит меня до сих пор. Подумать только, если бы я попал. Я пытался это написать. Летний пейзаж и человек целится из ружья.
Читать дальше