Бо Грёнбек - Ханс Кристиан Андерсен

Но Андерсен твердо решил победить критику и завоевать театр. Чтобы одним ударом переубедить дирекцию театра и зрителей относительно своего драматургического таланта, он зимой 1839 года написал большую пятиактную драму «Мулат», действие которой разворачивается в Вест-Индии; сюжет он позаимствовал из одной французской новеллы {53} .

Все шло к тому, что его попытка увенчается успехом. Друзья и знакомые, в том числе актеры театра, хвалили новое произведение, которое своей идеей (противопоставление господина и слуги), экзотической обстановкой и красочными ситуациями было очень во вкусе того времени. Несмотря на предостережения Мольбека, пьеса была принята к постановке, фру Хейберг получила одну из главных ролей, и успех казался обеспеченным. Беспокойство и ожидание мучили поэта целыми днями перед премьерой, назначенной на 3 декабря, накануне ночью он почти не спал, а наутро умер Фредерик VI, и все театральные представления были отменены до конца королевских похорон.

Это было жестокое потрясение. Все соболезновали несчастному Андерсену, который утешался только тем, что к рождеству в книжных лавках появилось его новое произведение «Книга картин без картин», а под Новый год вышла третьим изданием «Прогулка на Амагер». Премьера «Мулата» состоялась только 3 февраля 1840 года, когда снова открылся театр. И тут Андерсен был вознагражден. Пьеса имела большой успех. Андерсена переполняла радость и благодарность к богу. Теперь все убедятся, что он настоящий драматург.

Но, как всегда, в бочке меда не обошлось без ложки дегтя. Доброжелатели обратили внимание на то, что пьеса не оригинальна: ведь он позаимствовал сюжет из французской новеллы. Этого возражения оказалось достаточно, чтобы уязвленный поэт засел писать новую большую драму, целиком и полностью собственного сочинения — этим он бы заставил умолкнуть чересчур рьяных критиков. В пьесе шла речь о борьбе испанцев против мавров во времена средневековья, и по главной героине она получила название «Мавританка». За лето он закончил ее и отдал в театр.

К сожалению, душевное напряжение оказалось напрасным, и новая пьеса принесла одни огорчения. Дирекция очень нерешительно принимала ее, а когда наконец приняла, то начались мучительные проволочки с постановкой. Сначала на очереди стояли другие пьесы, фру Хейберг отказалась от роли, которую Андерсен написал специально для нее, Хартман не успевал закончить музыку, театр опаздывал с премьерой. Осень кончилась, постепенно автора обуяло патологическое нетерпение, ему повсюду мерещились козни недругов и насмешки, и, наконец, ожесточившись и отчаявшись, он решил стряхнуть с ног пыль неблагодарной родины и уехать за границу. Не дожидаясь откладываемой со дня на день премьеры, он собрал остатки своих сбережений и в конце октября отбыл в Германию, а потом дальше, в Италию.

Андерсен уехал очень вовремя. Он совершенно потерял самообладание, был в нервном и расстроенном состоянии после вынужденной изнурительной работы над «Мавританкой» и неприятностей с театром; даже приехав в Италию месяц спустя, он еще был далеко не здоров. На него сыпались все новые несчастья. Свидание с милым Римом принесло большое разочарование. Зима 1840/41 года была необычно холодной и дождливой, он мерз и страдал от простуд и зубной боли, потом получил известие, что «Мавританка» провалилась и была снята после трех представлений. Как будто этого было мало, он далее услышал, что Хейберг издал сатирическую книгу, где выставил его шутом. Речь шла о «Душе после смерти» с известными строками:

Больше о нем не упоминалось, но Андерсен, не зная книги, решил, что выведен в ней главным героем, и, выйдя из себя, бесновался, поносил Хейберга и грубо ругал своего попутчика-датчанина, поэта К.П. Хольста {54} , который пытался защитить Хейберга и объяснить, в чем дело. Никто не мог призвать его к разуму, и успокоился он не скоро. Февральский карнавал немного развеселил его, но, только получив первого марта в Неаполе 600 риксдалеров королевской стипендии на дорожные расходы, он победил свою депрессию. Теперь он наконец мог осуществить свою давнишнюю мечту попасть в Грецию и Константинополь, и ожидание увидеть нечто совершенно новое вернуло его к жизни. Когда 14 марта он поднялся на борт французского судна, идущего на восток, ему казалось, что он оставил Данию, да и всю Европу, позади. Он снова дышал полной грудью. Он чувствовал себя легко и свободно.