Инна Соболева: Принцессы немецкие – судьбы русские

Легко понять, почему слуги ее боготворили. Невозможно представить, чтобы она ударила по щеке даже нерадивую служанку: со стыдом и отвращением помнила, как Елизавета Петровна лупила по щекам придворных дам. Своим приближенным она тоже запретила избивать холопов, заслужив ропот первых (что ее мало заботило) и преданную любовь вторых (что удается редкому правителю). В общем, в отношении к людям Екатерина никогда не повторяла Елизавету. Но это касалось только внешних сторон поведения.

Нет никакого сомнения, что, затевая свержение Петра III, Екатерина использовала опыт Елизаветы, во всяком случае, наверняка была воодушевлена ее успехом. Мотив у обеих один: не быть постриженной в монахини, править самой. Да и детали совпадают: опора на гвардию и верного, смелого фаворита. Более того, Елизавета, любимая народом (не только как дочь Петра Великого, но и как государыня вполне гуманная), подготовила общество к появлению на троне еще одной «матушки-царицы».

Позаимствовала Екатерина у своей предшественницы и «институт фаворитизма». Правда, той и не снились масштабы, до которых довела его казавшаяся поначалу такой невинной скромницей Фике.

И еще один поступок Екатерины, жестокий, неженский, был с точностью позаимствован у дочери Петра. Как Елизавета бестрепетно отняла у нее новорожденного сына, так и она отнимет первенца у второй жены своего сына Павла, Марии Федоровны. Мотиву обеих один, государственный: воспитать достойного наследника престола (обе были разочарованы в тех, кому вынуждены будут передать корону, одна – в племяннике, другая – в сыне). Только всегда ли цель оправдывает средства?

Отношения между этими двумя женщинами складывались непросто. Не будем забывать, что, отправляясь в Россию, тринадцатилетняя Фике имела три важнейших намерения, одно из которых – понравиться императрице Елизавете.

Вероятнее всего, слышала от Бецкого, что царица не проста: капризна, подозрительна. Но, встреченная тепло и радушно, шагнула навстречу будущей родственнице с открытой душой. Более того – восхитилась. Не только и не столько невиданной роскошью русского двора, сколько красотой и веселостью государыни. Екатерина сама нрав имела веселый и считала веселость обязательным свойством гения.

Иоганна Елизавета не сумела разглядеть за приветливостью и веселостью российской императрицы весьма решительный и жесткий характер, сочла ее доверчивой и простоватой. И начала с неуклюжей самоуверенностью выполнять поручение Фридриха Прусского: выведывать, вынюхивать, заводить многообещающие (на ее взгляд) знакомства. Елизавета быстро разобралась в мотивах бестактного поведения своей будущей родственницы, но до поры терпела: девочка ей нравилась все больше.

Окончательно княгиня Цербстская погубила себя в глазах императрицы, когда осенью опасно заболел наследник. Елизавета была в отчаянии, многие часы проводила у его постели. Екатерина искренне горевала о женихе, которого готова была полюбить и вовсе еще не подозревала, что скоро возненавидит. А ее матушка, даже из приличия не прикидываясь опечаленной, уже подыскивала дочери новую выгодную партию; переписывалась об этом с Фридрихом, почти открыто совещалась с прусским представителем при российском дворе бароном Мардефельдом. Этого Елизавета простить не могла. Дабы оградить дочь от пагубного влияния мамаши, она сразу после свадьбы отправит тещу своего наследника домой. Правда, соблюдая приличия, не преминет щедро одарить. Но въезд в Россию для Ангальт-Цербстской княгини будет закрыт навсегда.

Разлука с матерью не станет для Екатерины тяжелым ударом: они никогда не были близки. К тому же поведение Иоганны заставляло ее постоянно краснеть от стыда, невольно чувствовать себя виноватой перед Елизаветой Петровной. Тем более что та начинала относиться к девочке с материнской нежностью, какой она никогда не видела от родной мамаши. И все-таки отъезд матери усугубил одиночество, Екатерина осталась в среде чуждой и не слишком доброжелательной. Приязнь, а уж тем более дружбу еще предстояло заслужить. Как ей, юной, неопытной, слишком доверчивой, слишком откровенной, преодолеть отчуждение искушенных в интригах придворных? Задача, казалось, непосильная. Но она понимала: если у нее не будет друзей и помощников, ей придется смириться с ролью безропотной тени наследника, которого уже считала ничтожеством. Это была не ее роль! И она начала действовать.

Первая задача – завоевать доверие и поддержку одного из самых влиятельных елизаветинских вельмож, генерал-фельдмаршала, государственного канцлера графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина (по непопулярной, но все же существовавшей версии – ее родного отца). Она всегда будет ставить перед собой самые трудные задачи, кажущиеся неразрешимыми. Простые ей всегда будут скучны.