Максим Семеляк - Музыка для мужика. История группы «Ленинград»

Я подсолнуху не слишком верил, хотя и знал его неплохо — Борисов с середины девяностых вел дела импровизированной продюсерской конторы под названием «Ы», которая в основном занималась организацией московских концертов группы «АукцЫон». Летом 96 года Борисов устроил под эгидой французского посольства довольно шумное празднование Дня взятия Бастилии в бассейне «Чайка». Я там работал охранником — так и познакомились.

Карьера секьюрити как-то не задалась, и я решил переквалифицироваться в музыкальные критики. Провернуть это было довольно несложно, поскольку уровень здешней музыкальной журналистики в те годы был даже плачевнее, чем состояние собственно музыки. Уже спустя год Борисов нахваливал мне питерскую же группу «Маркшейдер Кунст», которая пела про то, что деньги это придуманный способ обмана. То была неплохая, но довольно ограниченная своим увеселительным тоном музыка — босяцкий подгон в сочетании с афробитом. Там был грув, но не было драйва, и в результате выходила вполне резервационная история для каких-то неведомых «своих».

Я подумал, что «Ленинград» скорее всего станет очередной аберрацией «Ы» — та же резервация, только не про раста, а про искомый городской шансон. Меж тем резерваций тогда решительно не хотелось. Хотелось, напротив, какого-нибудь массового помешательства. Я поездил тем летом с группой «Мумий Тролль» по Приморью, и мне ужасно понравились все эти автобусы, раскачиваемые обезумевшими девчонками, принципиально стадионные концерты и прочие атрибуты, наделяющие самую пустоголовую рок-музыку хоть каким-нибудь смыслом. Тема крупномасштабного успеха тогда вообще витала в воздухе. Даже издательство Ad Marginem переключилось с французских интеллектуалов на русских бредмейкеров — уже пошли в тираж Сорокин и Баян Ширянов, но еще хватало ума не печатать Проханова. Эра «Ома» с его переводной журналистикой и крадеными картинками Терри Ричардсона благополучно завершилась, более оригинальный «Птюч» тоже притих, эпоха журнала «Афиша» еще не наступила, поэтому почитывали в основном «Русский телеграф» и русский Интернет. В Сети наиболее забавным чтивом были сардонические трактаты математика Михаила Вербицкого, главного мыслителя тогдашнего рунета.

Опоздавшая молодежь слушала easy listening в различных его проявлениях — как раз вышел первый альбом Air, который придал коллекционной, в сущности, истории легитимную актуальность. Принудительная легкость и сладкая безосновательность этой музыки неплохо сочетались с подозрительно крепким статусом рубля и затишьем в Чечне. Для более въедливых эстетов, неформалов и просто сумасшедших исключительной важностью обладала радиопередача «Трансильвания беспокоит». Ее автор, божественный запорожский шиз Гарик Осипов был, наверное, самой недооцененной фигурой второй половины местных девяностых — именно он заморочил всем голову на предмет Аркадия Северного, Кости Беляева, Владимира Шандрикова и Александра Шеваловского, гениально увязав неухоженных блатарей с шустрой итальянской эстрадой, кромешным помп-роком, австрийским дарк-вейвом и саундтреком к кинокартине «Vampyros Lesbos». Вся же дозволенная и абсолютно неинтересная рок-альтернатива тогда так или иначе группировалась вокруг конторы FEELEE. Они на законных основаниях распространяли пластинки Mute и еще живого тогда World Serpent distribution, а на должность главной русской рок-группы прочили Tequillajazzz, группу неплохую, но смертельно скучную.

Хотя вопрос тогда вообще нужно было ставить не так. Не «кого назначить главной русской рок-группой?», а скорее «кому эти русские рок-группы вообще нужны?». В самом деле, в англо-, франко- и даже германоязычном мире творилось столько всего интересного в плане музыки (от построка до того же лаунжа), что только умалишенный мог всерьез заинтересоваться записями какой-нибудь группы «Deadушки».

Мы ехали и ехали на этих «жигулях», длинный летний день 98 года никак не мог кончиться, каждую минуту было что-то сказано, каждый час происходило нечто. Но мне все-таки запомнилась именно история про «Ленинград». Непристойности вообще врезаются в память сильней — вполне по правилам древнеримской риторики.

Месяц спустя Борисов позвонил мне и попросил тем или иным образом воспеть коллектив. Я обрадовался предложению, поскольку мне совершенно нечем было заполнить полосу журнала Show, который мы тогда творили вместе с Зиминым, Ростоцким и Казаковым под руководством Осколкова-Ценципера И. В. Продвижением проекта занимался удивительный человек Дмитрий Ханкин (кстати, именно ему принадлежал «мерседес», на котором плясал Бликса Баргельд). Тот факт, что ни одной песни «Ленинграда» я не слышал, меня не слишком смущал. С восторженных борисовских слов я за десять, что ли, минут сочинил первый в истории текст о группе. Вот он: