Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

5 января 1944 года.

«Ближайший отъезд повергает наших соотечественников в отчаяние: им трудно расстаться с нами. Одни считают, что их отправят в Испанию (почему именно в Испанию?), другие — в Италию или Сербию. Сережа вздыхает, почесывая свою лохматую голову.

— Достоверно только то, что мы попадем в мясорубку, неважно, где и в какой стране. Мы умрем за великий рейх!

Саша иронически поправил его:

— За великий рейх? Ты не читаешь газет, которые нам дают. Там говорят, что мы спасаем Россию.

Миша возмущается:

— Ты уже видел, как спасают Россию эти идиоты, высадившиеся на берегах Франции?

Он бросил окурок на землю и яростно затоптал его ногой.

В этот вечер к нам пришел проститься и тот, кого я прозвала Демианом, член партии, бывший служащий министерства спорта, тщетно расточавший свое красноречие и свою слюну в попытках обратить нас в свою коммунистическую веру. Ему так же не хотелось покидать нас, как и остальным».

6 января 1944 года.

«Пришло православное Рождество. Саша принес маленькую елку, вставленную в крестовину. Сережа достал из карманов два десятка разноцветный свечей, которых в нашей области достать очень трудно, и прицепил их на рождественскую елку. Полковник, которому мы совершенно напрасно не доверяли, прибыл на лошади попрощаться с нами. Его руки так дрожали, что Иванович был должен помочь ему привязать лошадь к нашей балюстраде.

Этим вечером у нас гостили семь самых близких нам и сдружившихся с нами солдат. Избалованный ими, Мишуня лез к ним прямо в карманы за сластями. Веселился только он один, все остальные только и говорили о своей близкой смерти. Сережа не выдержал:

— А ну, братцы, коли умирать, так уж умирать весело и с песней!

И высоко подняв Мишуню, он пустился танцевать, тогда как его товарищи грянули веселую, бесшабашную песню».

7 января 1944 года. «Они уезжают!

В 8 часов утра Саша постучал нам в ставни.

— Получен приказ. Мы отправляемся в 3 часа.

Мы спустились вниз, собрались напротив гостиницы. Мишуня переходил из рук в руки. Немецкие офицеры смотрели на нас с явным недоброжелательством. Сибиряк Володя, отец одиннадцати детей, плакал навзрыд. Сережа приблизился к лошади, ему передали Мишуню. Офицер лающим голосом выкрикнул приказ. Мы попытались оторвать малыша, цепляющегося за шею своего любимого дяди. Офицер начал сердиться. Саше наконец удалось отцепить ревущего Мишуню от Сережи, лицо которого покрылось красными пятнами. Он попытался говорить, но не смог и сел на лошадь, чтобы догнать авангард отряда.

Стараясь улыбнуться, мы пожали друг другу руки. «Не забывайте нас», «Вспоминайте нас», «Да хранит вас Господь!»

Прошла последняя русская телега, последняя русская лошадь, последний русский солдат, когда я заметила другую колонну, идущую в противоположном направлении и пересекающую нашу. В поселок входил новый гарнизон, состоящий из немецких солдат.

Сегодня православное Рождество».

После этой столь богатой эмоциями интермедии жизнь в Мимизане показалась более бесцветной, чем когда-либо. В конце января я уехала в Париж, чтобы заняться своим разводом. Владимир Лебедев, крестный отец моего сына, и его жена очень гостеприимно приняли меня у себя.

Отец напишет мне 2 марта.

«Изредка получаем письма от соотечественников. Хотя живут в гиблых местах, в Нормандии, но пока без потерь. Убит только один Кривошеее. Фамилия знакомая, а который — не знаю. Не помнишь ли? (Вспомнила — убит был Сережа, с которым больше всего любил играть мой сын). Степа на севере Франции — на курсах переводчиков».

30 марта.

«Обеспечение продуктами все более и более осложняется.

Мы получаем немного мяса лишь раз в неделю, рыба совершенно исчезла, а раздача молока прекратилась еще на прошлой неделе. Последнее обстоятельство для нас особенно тяжело. Ситуация осложняется еще тем фактом, что я получил лишь 1000 франков за февраль и ничего не получил за март. Могла бы ты навести справки по телефону? Объясни им, что это единственное, чем я располагаю».

«Они» поняли и поспешили выслать в Мимизан 1800 франков за март и 800 недостающих франков за февраль. Отец смог вернуться в Дакс на лечение. 4 мая он пишет своей жене: «Кормят, как и раньше, прилично. Яйцо в день в виде добавки, этого будет достаточно.

Ходил за вином по указанному Робером адресу. Это в версте по крайней мере. Устал. Там мне указали, что никакого Робера не знают и вино отпускают только по карточкам. Поэтому, пожалуйста, постарайся достать красного вина и пришли».