Зоя Гулинская: Бедржих Сметана

…Остались позади последние дома города. Вот и проселочная дорога. Отсюда точно на ладони видна пойма реки. Покрытая коврами лугов, она тянется вдаль среди частых холмов, а кругом темнеют леса и обрывы. На полях, работая, поют жницы, да так звонко, что горы отвечают им эхом. Какая красота и простор кругом! Можно побегать и порезвиться, а потом лечь в душистую траву и слушать. Сколько звуков кругом! То птичка зальется, то застрекочет кузнечик. Даже уходить отсюда не хочется.

Вдруг песня смолкла. Бедржих поднимает голову и видит проезжающих верхом на лошадях солдат. Вместе с облаком пыли ветер доносит звуки чужой речи.

— Австрийцы? — спрашивает тихо Бедржих, прижимаясь к отцу.

Франтишек Сметана утвердительно кивает головой и крепко обнимает мальчика. А над полями снова раздается песня. Только вместо прежней спокойной и нежной мелодии вслед ненавистным угнетателям несутся звуки гуситского гимна…

Частенько брал с собой Франтишек Сметана сына и на ярмарки, которые устраивались в праздничные дни. Словно пчелиный рой, гудела на центральной площади пестрая толпа. Яркие, искусно расшитые куртки мужчин соперничали с нарядными женскими платьями. А сколько музыки звучало кругом, какое разнообразие мелодий и ритмов!

Маленькие своеобразные деревенские «оркестры», состоявшие подчас только из скрипача и волынщика, исступленно состязались друг с другом. Как зачарованный ходил Бедржих от одной группы музыкантов к другой. Каскадом лилась музыка. На смену любимой польке приходил лихой, задорный фуриант, и под звуки его парни пускались в пляс, показывая свою удаль. С другого конца площади неслись звуки скочны и дупака, сопровождаемые гулким притоптыванием танцующих. Затем пожилые крестьяне чинно плясали соуседску, и опять звучала полька…

Очень рано проявилась у Бедржиха любовь к музыке. Когда по вечерам приходили друзья отца, чтобы помузицировать, мальчик бросал игры и забавы и, вырвавшись из ласковых объятий сестер, устремлялся в комнату, откуда неслись звуки скрипок. Там маленький Бедржих подолгу простаивал у стула отца, с напряженным вниманием следя за движениями смычка. Если же отец разрешал перевернуть страницу нот, счастью малыша не было границ.

Франтишка Сметану очень радовало увлечение сына музыкой. Когда мальчику исполнилось четыре года, отец подарил ему скрипочку и начал показывать, как надо играть на ней.

Занимался Бедржих очень охотно. С утра до вечера не расставался он со скрипкой и постоянным пиликаньем порой выводил из терпения старших. Мать жаловалась, что у нее болит голова, и грозила спрятать скрипку. Тогда Бедржих забирался в каморку и там, среди старой поломанной мебели, корзин и сундуков, продолжал упражняться. Уже через год мальчик так хорошо играл, что мог принять участие в ансамбле. В день рождения Франтишка Сметаны место отца за пультом занял Бедржих. Слабые маленькие ручки с трудом удерживали инструмент, но он сыграл квартет Гайдна не хуже опытных музыкантов. Присутствующие были поражены… Ребенок, увлекающийся музыкой, — обычное явление в Чехии. Но маленький сын пивовара проявлял исключительные способности. Отец, видя успехи Бедржиха, понимал, что мальчику нужен более опытный руководитель, чем он сам.

Нанять учителя музыки сыну Франтишек теперь мог. В Литомышли заработки его настолько улучшились, что, заботясь о будущем детей, он даже купил двухэтажный дом в центре города. А затем пивовар начал позволять себе и такую роскошь, как ежегодные поездки на курорт. Поэтому платить за уроки музыки для Бедржиха ему было не трудно. Следовало только выбрать подходящего наставника.

Наибольшей известностью среди музыкантов Литомышли пользовался в то время Ян Хмелик. Он не был настоящим профессионалом, а тем более виртуозом, но настолько выразительно играл на скрипке и фортепьяно, что его приглашали выступать даже в замок графов Вальдштейн. Хмелик давал уроки музыки, но это не приносило достаточного заработка, и он занимался еще мелочной торговлей. Вот к этому музыканту-любителю и повел сына пивовар, чтобы тот научил его играть на фортепьяно.

Франтишек Сметана правильно считал, что настоящий музыкант непременно должен уметь играть на этом инструменте. Но мальчик был иного мнения и не хотел расставаться со скрипкой, — ее звук так напоминал нежный человеческий голос.

«Отец драл меня за уши и ставил на колени — только после этого я пошел на первый урок», — вспоминал Сметана свои первые огорчения. Но вскоре музыка, к которой так тянулась душа мальчика, победила его враждебное отношение к новому инструменту. Он стал прилежно заниматься. Не прошло и года, как Бедржих играл на фортепьяно не хуже, чем на скрипке.