Макс Гурин: Дневник сведения

И «Грусть» сегодня меньше впечатлила. Какой-то бухтливый вокал поначалу. Потом вроде исчезает… В смысле, бухтливость…

О, да (кстати о «маме»), помню, что обещал кое-что рассказать — почему, мол, некоторые специфические сложности… Но уж… видать, завтро…:)

Реально чего-то с ушами, сцуко… Завтра. Всё завтра. «Девочку» даже не смог дослушать (уже второй сброс, в смысле…). Вес счастья! Хэй-хор-ла-ла-лэй… Слышал в магазине потрясающе красивую песню в исполнении Евы Польны… («…быть не такой, как все, не запрещается…»):) Даже так и застыл возле стеллажа с коньяком… Волшебная сила, опть…:)

Кажется, я давно обещал рассказать вам, хотя бы в двух словах, с чем связаны, если можно так выразиться, устойчивые сложности при укладке в данные миксы конкретно голоса. Так вот…

Всю мою жизнь я пытаюсь поймать/зафиксировать то, что по самой сути своей есть нечто принципиально неуловимое, но потому и самое прекрасное. Я пытаюсь как будто набрать в довольно плотную корзиночку/лукошко своих произведений художественных множество всех этих как бы солнечных зайчиков, каковые по своей природе бесплотны…

Что это за такие зайчики солнечные (а когда, впрочем, и лунные…), возможно спросите вы. Я отвечу. Это как бы вечное, но при этом несуществующее реально Настоящее; это та фантастически малая точка во Времени, в которой Будущее со всей неумолимостью Судьбы, Рока и всего такого:) становится Прошлым; та бесконечно малая точка, которую мы, с огромной натяжкой, и осмеливаемся называть Настоящим…

Конечно, это идея заведомо абсурдна, но именно она более всего и дорога мне. Я пытался наловить этих бесплотных зайчиков ещё когда писал свой первый роман «Псевдо», на заре своей молодости (http://www.raz-dva-tri.com/romany.htm), в ныне очень уже далёком 1995-м году, каковой роман переполнен всевозможными буйками, зарубками, нелепыми, но искренними попытками поймать в свой примитивный сачок Настоящее; поймать Конкретное Мгновение; поймать и не то заморозить, не то сфотографировать каким-то внутренним фотоаппаратом; превратить каждое из миллиардов мгновений в памятник ему самому!..

Ещё раз повторяю, понимаю, что это абсурд, что это Сизифов труд и многое подобное прочее, но… ещё раз повторю и другое — жажда содеять это во мне сильнее и подлиннее всего…

Заседание Союза Молодых Литераторов «Вавилон» (октябрь 1992 г.). Слева направо: Олег Тогоев, Максим Скворцов, Олег Пащенко.

Что означает всё это применительно к данному альбому? А вот что. Я безмерно устал за всю жизнь от уже описанной здесь ситуации, когда то, что в момент сочинения несомненно является Максимально Живым и Тёплым и истинно Сущим, к моменту окончания работ (куда входит создание аранжировки, записи, где надо, живых инструментов, записи вокала, долгого сведения в один прочный стерео-микс — да ещё и вокал бывает не мой собственный — до последних пары лет он всегда таким и был, то есть вокалом кого-то другого — да ещё и на некоторых инструментах порой играл не я сам — да ещё и своя домашняя студия была у меня далеко не всегда) — так вот, то, что когда-то было несомненно Живым и Тёплым, к моменту окончательного финала, явно становится каким-то мёртвым и остывшим… Это невыносимо, что и греха таить. И мне самому становится уже на моменте сведения это столь по барабану, что я и впрямь отношусь к «этому» как настоящий звукорежиссёр, ощущая себя вечно непонятым гением, который почему-то вечно вынужден возиться с каким-то чужим якобы вдохновенным говном… У меня реально возникает раздвоение, а то и растроение-расчетверение личности, когда Я-Звукорежиссёр реально перестаю понимать Себя-Композитора, Себя-Аранжировщика, Себя-Музыканта… В конце концов, ценой очень похожих на то, как это и бывает в реальной жизни, тяжёлых и долгих переговоров, а то и скандалов между всеми этими «творческими личностями», все противоречия удаётся как-то утрясти, но… что-то истинно живое всё же безвозвратно куда-то теряется, обижается и уходит… всё такое грустное и непонятое…

Короче, я решил в этот раз что-то предпринять, сделать какой-то неожиданный для себя самого финт ушами, чтобы хоть чуть-чуть изменить это положение дел; чтобы если и не выйти из этого порочного круга совсем, то хотя бы высунуть оттуда голову. Хоть на мгновение…

И я решил создать несколько новых для себя — и по-любому довольно революционных — принципов сочинения, которые и пытаюсь осуществлять в этом альбоме.