Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

Заведующему отделом культуры крайисполкома Харченко

Уважаемые товарищи!

При обсуждении генплана переустройства моего родного села Овсянка я просил уделить особое внимание нашей сельской библиотеке, ни с кем и ни с чем её не соединять, а сделать к библиотеке пристройку, оставив нынешний дом, в котором расположена библиотека, под читальный зал.

Всякое воссоединение сельских библиотек с чем-либо и с кем-либо заканчивается для них, как правило, плачевно, как это уже было единожды в Овсянке. Располагаясь в сельском клубе, библиотека сгорела вместе с клубом, в котором пьянствовали, содомили, и скорей всего, и спалили клуб по пьянке два местных культдеятеля.

Библиотека в Овсянке сложилась. В ней работают настоящие подвижники за мизерную зарплату. Они собрали и сберегли книжный фонд, неутомимо ведут передвижническую работу, таская книги на горбу на деревообрабатывающий овсянский завод и в Молодёжный поселок, не давая населению окончательно спиться и одичать.

Кроме того, в овсянской библиотеке часто бывают гости: писатели, артисты, иногда и иностранные гости, — им как раз и нравится библиотека с её "сельским ликом", опрятностью и уютом. Библиотечные работники здесь же проводят встречи с писателями, деятелями культуры, и, наверное, ни одна сельская библиотека не может сравниться с овсянской по количеству проверенных мероприятий и бережному, любовному к ней отношению.

Я как могу и чем могу помогаю библиотеке родного села.

И вот снова слухи докатились до села: снести, перестроить, поместить её в Дом культуры, где будет музыкальное училище, конференц- и спортзал? На хрена, скажите вы мне, добрые люди, Овсянке конференц-зал?! Громко звучит,да? Ну и стройте его там, где это звучит, а библиотеку не троньте, лучше помогите ей.

Виктор Астафьев

[ Только в конце 80-х в Овсянке было построено здание библиотеки. — Сост. ]

1984 год

3 февраля 1984 г.

Красноярск

(Адресат не установлен)

Дорогая Галя!

Уже февраль наступил, а я всё не соберусь отозваться на твоё новогоднее письмо и рассказ о вечере, посвящённом Вите.

Слава богу, что всё обошлось благородно, а то ведь разучились уважать с достоинством живых и чтить достойно покойных. Даже это делать разучились!

Нонче весной померла моя предпоследняя тётка в деревне, Апроня (Апраксия Ильинична), и опустел бабушкин дом. Так я шибко переживал, а потом радовался, что старушку схоронили с пением молитв, благостью, с причащением и помянули хорошо, хоть и водка текла полноводней Енисея. Живую-то мать детям всё некогда было навешать, мной и общением со мной жила старушка (благо, дома напротив, я нарочно так и покупал), так водкой хотели стыд мужицкий потопить. А уже через месяц схватились братья мои в топоры, по пустяку, конечно, и я уж рад (как слово-то всё время некстати подвёртывается!), что они наладились продать бабушкин дом. Чужих людей будет легче перенести в родном подворье, чем пьяных скандалящих родичей.

На каникулы к нам приезжала Ирина с Витей и Поленькой, радости и мороки не было конца. Ребята, особенно Поленька, со времени сбиты, спят днём, а ночью Полька проснётся и по всем комнатам бродит, песни поёт, по деду ползает и на башку наступает. Явилась с фонарём во всё лицо, да тут ещё штуки три синяка добыла. Такая боевая коммунистка, спасу нет!

Потом провожали их до Москвы, купили кое-что из продуктов и вечером усадили в поезд. Доехали они хорошо, а я весь утоп в делах и суете. А тут юбилей надвигается, всякие дёргания и посетители по поводу этого, и, как всегда вовремя, вёрстка сборника — бух на стол! — и как всегда «скорей!», «горим!» «план срываем!..» А чтение для меня стало не менее трудным процессом, чем писание, сдаёт мой зрячий глаз, не может много и быстро читать, болит от чтения контуженная голова. Да кто об этих делах и печалях, кроме жены, знает и хочет знать?

Вчера вёрстку сдал, целый день с нею возились редактор и я. Сегодня полувыходной, отписываю ответы, хотя бы некоторые, на письма.

Всё лето я работал, и много работал. Начал давно носимую книгу о войне. Очень устал, полный нервный износ, высокое давление, обострение всего, вплоть до геморроя. Хотел передохнуть, отвлечься, поехал партизаном на местный курорт в Алтайском крае. Нарвался на жида, пишущего стихи, и на главврача, от скудоумия балующуюся литературой. А поскольку мне уж блевать впору было от одного слова «литература», то я отказался читать их и общаться с ними уклонился, так они мне устроили «отдых»... Через две недели совершенно уж больной утёк я домой и до сих пор с трудом налаживаюсь. Хорошо, что у нас зима прекрасная, сухая, морозная и родная природа врачует меня.