Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001

Кино тут днями наше привозили. Замечательная получилась картина, и песня наконец-то о Сибири настоящая написана. Ну, всё расскажу при встрече, а может, и плёнку с песней прихвачу. Когда поедем обратно, я дам телеграмму. Вите или Ване обязательно позвони. Обнимаю, Виктор Петрович

Март 1978 г.

(Е.В.Бахтину)

Дорогой Евгений Васильевич!

Приветствую Вас, Елену, маму Вашу и ребят, шлю всем самые наилучшие пожелания, прежде всего женщинам, и поздравляю их с праздником и началом весны!

Евгений Васильевич, вот чего я беспокою Вас. Не живётся мне спокойно, и всё тянет меня написать чего-нибудь сердитое, и вот написал я начерно роман о форсировании Днепра. Роман небольшой, тургеневского размера но тем не менее очень сложный, и долго мне ещё предстоит с ним возиться, и хотелось бы, чтоб он был точней в изображении частностей войны, особенно переправы. Выберите, пожалуйста, время и напишите мне поподробней о наших гаубицах. Почему они «шнейдеровками» называются? Каков эффект их стрельбы? Как готовились к переправе? Как вели бой с другого берега? Делалась ли какая-то разведка и пристрелка заблаговременно? Подробней и как можно больше напишите терминов, которыми пользуются при ведении и подготовке огня с закрытых позиций и на прямой наводке. Какие чувства переживали Вы, когда находились на плацдарме, особенно к тем, кто остался не левом берегу, попивая водчонку, щупая баб и требуя от Вас «активных действий», сводок и донесений?

Словом, всё, что припомните о плацдарме, напишите. Я пишу роман не о нашей дивизии, и люди, и действия в романе обобщены, собирательны, но кое-чем из того, что застряло в памяти, естественно, воспользуюсь.

Перечитал я кучу литературы, мемуарной и документальной о битве за Днепр. Боже мой! Я и не предполагал, что можно так и столько наврать, исказить всё! Значит, есть причины не говорить правду, а причина-то, в общем, одна: наши колоссальные потери на Днепре, безалаберность и неподготовленность при захвате плацдармов и неспособность полководцев, таких в том числе, как Ватутин, вести операции крупного масштаба и полное пренебрежение к человеку — солдатами сорили, как песком. Да и сейчас полководцы, увешанные орденами, всё делают, чтобы доказать, как они блистательно воевали и чуть ли не с каждым солдатом целовались — такие они добрые отцы! Никто никого не застреливал, не расстреливал, заградотрядов, штрафных рот в помине не было, а уж храбры, храбры были, особенно политручки! Прямо врага так и ломили молодецкой грудью!..

Обнимаю Вас, Виктор

14 апреля 1978 г.

Вологда

(В.Юровских)

Васенька!

Всё я получил, и альбом, и письма, и газеты — спасибо. Но пришла весна, а с нею и какие-то недомогания, лёгкие-то мучают меня, а тут и делишки, конечно. Каждый день мою голову чем-нибудь забивают, в основном — чепухой. Но сейчас занимаюсь делом, читаю вёрстку «Поклона» и как вычитаю, наверное, улечу в Красноярск, заниматься домом.

Вырешили мне путёвки в Ялту, лечить лёгкие. Хлопоты были большие. С какого числа путёвки, я ещё не знаю, хочу до них побывать в Сибири.

Марья Семёновна туристом укатила в Югославию — Болгарию, 17-го уже вернется, Дед пьёт водку и буянит. Зять пьёт водку и где-то ночует. Я бы иной раз взял ружьё и перебил бы их всех или нажал собачку собственной ногой. Моя благостная семейка хуже всяких неблагостных. В ней, как в современном сортире, все газы и говно по трубам идут, а в конце трубы — я, должен всё это говно или схлебать, или сделать вид, что на меня льётся божья роса.

Марья Семёновна всегда, а в последние годы в особенности, утешает меня скорее всего видимостью забот и хлопот, лишая при этом главного — свободы мысли и действий. Всё время думаешь — как бы не обидеть ненароком, не так бы чего не сделать — человек-то она больной, хороший, а я... и т.д., и т.п.

Снаружи, Вася, всё хорошо, а внутри, «под крышкой», ох сколько всего! На износ живу. Надеюсь на переезд в Сибирь, как на некое христово осияние, а Марья Семёновна тихо и упорно сопротивляется этому. Она уже много лет всё, что не по ней и для неё неполезно, воспринимает в штыки, всегда против меня, и чем-то у нас дело кончится — не знаю. Она забыла, что если я взорвусь — будет худо. А снаружи, Вася, это образцовая жена. Избави бог всех нас, лапотных мужиков, от образцовых.

Ладно, Вася, сам видишь, сорвало меня, вот и поплакался в жилетку.

Ещё раз спасибо! Книгу, кому там надо, пошлю позднее или привезу когда-нибудь. Обнимаю, целую. Виктор Петрович