Вера Андреева - Эхо прошедшего

— Не одолжить ли вам бензину?

— Вы забыли включить мотор! — кричали шутники.

— Постойте, мы возьмем вас на буксир!

— Может быть, вам лучше впрячь лошадь?

Приходилось переключать скорость, но тогда зрелище становилось и вовсе комическим: велокар тащился у обочины тротуара, мы с тем же безразличным видом сидим на своих сиденьях — только на покрасневших от натуги лицах видны нечеловеческие усилия сохранить беспечную улыбку.

Вот мама и решила осуществить заветный замысел и отправиться к морю на велокаре! Начитавшись Нансена, в особенности той части его книги «Во мраке ночи и во льдах», где этот славный норвежец описывает свои приготовления к путешествию на Северный полюс на корабле «Фрам», что, как известно, означает «Вперед», мама подошла к проблеме питания со скрупулезно разработанной научной теорией о высококалорийных, питательных продуктах, не занимающих в то же время много места и не обладающих излишним весом, — каждый лишний грамм отягощал маневренные действия велокара и пагубно отражался на ножной мускулатуре путешественников. «Геркулес», особенное сушеное мясо, кажется тот самый пеммикан, которым питались полярные исследователи во времена Нансена и Пири, еще какие-то таинственные тюбики с концентрированным фруктовым соком, с рыбной и мясной пастами были искусно уложены в багажнике велокара. Там же поместился новенький примус, бутылка с денатуратом для его разжигания, маленькая сковородка. Были взяты два одеяла верблюжьей шерсти, две маленькие надувные подушки… Из всего этого получился, однако, такой здоровенный тюк, что он не влез уже в багажник, так и оставшийся приоткрытым и задрапированный куском брезента; брезент должен был предохранять от дождя и ночной росы.

В урочное время тяжело нагруженный голубенький велокар стоял у ворот нашей виллы, и мама отдавала последние приказания оставшимся. Тин довольно кисло смотрел на машину: велосипедные передачи велокара действовали раздельно — и один из путешественников, чаще, конечно, мама, мог отдыхать, в то время как другой…

Наконец путешественники уселись, велокар столкнули с места, и он отчалил, провожаемый нашими с Саввкой озабоченными взглядами.

Прошло два дня. Мы уже начали ждать обещанную открытку из Руана, с полпути к Ла-Маншу, как, случайно взглянув на улицу, я увидела наш велокар, а рядом с ним понурые фигуры мамы и Тина.

Тин красочно описал все злоключения. Выбравшись за пределы города, велокар покатил по шоссе на север, — к сожалению, это шоссе, по словам Тина, оказалось состоящим из одних подъемов, правда, после каждого подъема следовал спуск, на котором велокар развивал скорость, опасную для жизни, как говорила мама: деревянный корпус дребезжал, хлипкие колеса могли каждую минуту соскочить с осей, переключатели скоростей и прочие рычаги вибрировали, велосипедные слабые тормоза готовы были в любую минуту выйти из строя. Картины смертельных аварий возникали в воображении мамы, и она требовала от Тина, чтобы он спускался с горок на тормозах. Начинало уже смеркаться, когда они, уже едва передвигая педали, остановились в довольно пустынной местности — справа, за широкой канавой, виднелся реденький лесок, неухоженное поле и какой-то дом, в котором приветливо светилось окно. Наши путешественники, однако, решительно отвернулись от него, с величайшим трудом перетащили велокар через канаву, вытащили свои спальные принадлежности, но, прежде чем улечься, надо было, однако, приготовить что-нибудь поесть, желательно горячего, так как к ночи стало совсем прохладно. Вытащили примус, налили денатурата, но на открытом пространстве примус ни за что не хотел гореть. Пришлось довольствоваться холодной едой всухомятку: хваленый пеммикан оказался совершенно несъедобен — налипал на зубы, застревал в горле… Стали устраиваться на ночь, мечтая протянуть натруженные ноги, но почва, казалось, была покрыта одними буграми, колдобинами и сосновыми шишками, беспрепятственно проникавшими через тонкий брезент, напрочь отгонявшими сон. На надувные подушки невозможно было положить голову — она отскакивала от ее поверхности тем выше, чем сильнее пытались вдавить ее в подушку. Тоненькое одеяло было, как выяснилось, настолько коротким, что ночная роса могла беспрепятственно смачивать ноги… Прежде незамеченные муравьи, возмущенные грубым вторжением в свои владения, бросились в атаку. Чертыхаясь, несчастные вертелись, как ужи на сковородке, и первые лучи солнца нашли их спящими в сидячем положении на диванчике опостылевшего велокара. Дрожа от утреннего холода и недосыпа, мама с Тином собрали свои пожитки и поехали дальше по автостраде, мечтая увидеть какой-нибудь трактир, где можно было бы напиться горячего кофе и съесть чего-то жареного, пареного или вареного, но никак не сырого и не сухого. Вскоре их желание было удовлетворено. Слегка разомлев от горячей еды, они, никак не дискутируя о такой перемене своих намерений, повернули велокар и потрюхали обратно в Париж.