Натан Эйдельман - Апостол Сергей - Повесть о Сергее Муравьеве-Апостоле

Бедного и усердного чиновника из украинских казаков Дмитрия Трощинского Екатерина за труды награждает хутором, а потом прибавляет 300 душ. Испуганный Трощинский вламывается к царице без доклада: «Это чересчур много, что скажет Зубов?»

— Мой друг, его награждает женщина, тебя — императрица…

Как бы то ни было, но осенью 1796 года Платон Александрович находится в такой силе, что генерал-губернаторы только после третьего его приказания садятся на кончик стула, а сенаторы смеются, когда с них срывает парик любимая обезьянка фаворита, и он сам смеется, полуодетый, ковыряющий мизинцем в носу; играя же в фараон, случается, ставит по 30 тысяч на карту. И может абсолютно все: незадолго до 28 сентября небрежно подписывает счет на 450 рублей, представленный Императорской академии художеств механиком и титулярным советником Осипом Шишориным:

«По приказанию вашей светлости сделан мною находящемуся при свите персидского хана чиновнику искусственный нос из серебра, внутри вызолоченный с пружиною, снаружи под натуру крашенный с принадлежностями…»

«Санкт-Петербургские ведомости» извещают о продаже 28 сентября и в другие дни у Кистермана в Ново-Исаакиевской улице «портрета его светлости князя Платона Александровича Зубова», но никаких сообщений о продаже прежнего товара — портретов Потемкина, Орлова.

28 сентября тот попугай, прокричав «Платош-ш-ш-а!», был, несомненно, поощрен. Однако то же самое (или чуть грубее) восклицание, принадлежащее одному из примечательнейших людей, не могло рассчитывать ни на какое поощрение. Хотя документальных данных нет, но мы смело выдвигаем гипотезу насчет существования подобного опасного восклицания 28 сентября (как в следующие и предыдущие дни), восклицания, раздавшегося в Тульчине, знаменитой штаб-квартире южных войск (будущей «столице» южных декабристов).

Господин генерал-фельдмаршал и многих орденов кавалер граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский лег накануне, как обычно, в 6 часов вечера, встал в два ночи, сел за обед в восемь утра. Когда попытался взять лишний кусок, адъютант помешал.

— По чьему приказанию?

— По приказу его сиятельства господина генерал-фельдмаршала графа Суворова-Рымникского.

— Слушаюсь…

С ночи голова работает лучше, диктуются приказы, письма, и, если даже на бумагу попадают опасные выпады против графа Платона Александровича, можно вообразить, что произносится вслух! Один из корреспондентов замечает фельдмаршалу, что Зубов все-таки вежлив. Отвечено: «Граф Платон Зубов сам принимает, отправляет моих курьеров, знак его правительства перед всеми, для моей зависимости. А вежлив бывает и палач».

Суворов не зря ворчит. Дело идет о серьезных делах. О близком столкновении с тем 27-летннм французским генералом (ровесник Ивана Матвеевича Муравьева и двумя годами моложе Платоши), кто пока еще один из многих, но уже «далеко шагает мальчик»; и граф Александр Васильевич беспокоится, а граф Платон Александрович не беспокоится совсем…

Отряд сдал попугая вместе с драгоценностями; из музея им вслед неслось «Платош-ш-ш-а!»; командир ушел на фронт, а когда год спустя оказался в Петрограде, узнал, что попугай погиб от возраста или непривычного питания.

История, как сказали бы в старину, философическая, доказывающая, что нет ничего вечного: ни попугая, ни короны.

Вспоминать же об этом сейчас просто необходимо, потому что именно 28 сентября происходят некоторые роковые события для «властителей и судей».

Случайное совпадение, мимо которого — как пройти?

Камер-фурьерский журнал, постоянный дневник придворных происшествий, обычно приглажен, отполирован!

«28 сентября, в воскресенье по утру, по отправлению в покоях Ее величества духовником воскресной заутрени и по собрании ко двору знатных обоего пола персон, дворянства, господ чужестранных министров и по прибытии в апартаменты Ее величества их императорских высочеств государей великих князей и их супруг, государынь великих княгинь и государынь великих книжен Александры Павловны, Марии Павловны и Елены Павловны, перед полуднем, в половине двенадцатого часа, Ее императорское величество обще с их императорскими высочествами в провожании знатных придворных обоего пола персон и генералитета через столовую комнату изволили выход иметь в придворную большую церковь, после чего приглашенные персоны принесли поздравления Ее величеству со днем воскресным, за что были пожалованы к руке».