Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Говорю Андрею Дементьеву: «Вы же главный редактор, вы же можете несколько страниц в журнале дать для стихов Высоцкого». И протягиваю ему тетрадку. А он как-то фамильярно так отвечает, похлопывая Высоцкого по плечу: «Пописываешь все...», и эту тет­радку взял у меня. Но так эти стихи и не появились. В них не было ничего запрещенного. Что же мешало всем этим Дементьевым?.. Вот такие были у него друзья».

Это было время повсеместной оглядки «наверх», когда никто не хотел брать ответственность на себя. За разрешение печатать стихи официально не признанного Высоцкого можно было схлопотать вы­говор или вылететь с работы, а за запрет — никогда никого не на­казывали. Особое коварство идеологических начальников состоя­ло в том, что запрет на пластинки, книги, журнальные публикации был негласным. Чиновники боялись попасть впросак, не выказав должной бдительности, и часто, вопреки внутренним ощущениям, кривили душой, лгали и запрещали...

Видеть свои стихи на бумаге хотел не только сам поэт, но и многочисленные его почитатели, понимающие настоящую поэзию. «Одной из основных причин, заставивших меня обратиться к Вам, явилось то, что я не встречал в печати Ваших стихов. Это меня удивляет и волнует. Ведь никакая пластинка и магнитофонная за­пись не в состоянии заменить печатное слово. Более того, аксессуа­ры исполнения: голос певца и музыкальный аккомпанемент (сам по себе очень хороший) — чаще всего затрудняют восприятие смыс­ла текста и подтекста. ...Я не знаю толком всей Вашей творческой кухни — и взаимоотношений с редакциями, издательствами и дру­гими советскими органами, если такие взаимоотношения вообще есть, но то, что Ваше слово до сих пор не стало печатным, трево­жит меня сильно. Мне кажется, этим Вы наносите большой урон не только себе, но и многим людям, жадно желающим прикоснуться к чистому, искреннему, правдивому, узнать, что они не одиноки в своих мыслях и чувствах». Это фрагмент одного из писем Высоцко­му. Писем, которые тысячами он получал от слушателей, но не чи­тателей. А слушатели действительно не знали о настоящей «твор­ческой кухне» поэта.

В прошлом году брежневско-сусловской пропагандой была под­нята шумиха вокруг открытия движения по западному участку Байкало-Амурской магистрали. Великая стройка коммунизма началась еще в 1934 году силами заключенных, предварительно построивших Беломорско-Балтийский канал. Теперь туда поехали эшелоны мо­лодежи, комсомольцев. Писатели, поэты, артисты считали для себя высокой честью побывать на строительстве. Под эту марку Высоц­кий предпринимает попытку официального проведения концертов и гастрольной поездки на БАМ. Для руководства Росконцерта было организовано прослушивание. Был согласован репертуар... Но по­том эти же люди под разными предлогами отказали.

Высоцкий, постоянно боровшийся с цензурой и запретами на концерты, предложил Любимову поставить моноспектакль на ма­териале его песен. Любимов никак не отреагировал. Зато Д.Боров­ский идею подхватил: «Думая о таком спектакле, я из его стихов и песен, в основном песен, вычленил идею, которую довольно легко было осуществить. «Казенный дом и дальняя дорога» — вот основ­ной ее смысл. Казенный дом — тюрьма, зона. Дальняя дорога — по­езд, «столыпинские вагоны». Россияне либо отсидели и возвращают­ся, либо со временем «сядут». Perpetuum mobile. Вечное движение. В дороге встречаются разные типы, характеры, о которых Высоц­кий, как никто, знал и умел о них рассказывать и их показывать. За­мечено, что человек легче раскрывается перед случайными попут­чиками. Значит, в такой сценической ситуации все могло бы про­звучать вполне органично».

По выходным дням, на энтузиазме постановочных цехов по макету Боровского сделали установку — двухэтажные нары, или полки вагона, или полки бани. Высоцкий приступил к репетици­ям. Система ему показалась удобной: прыгая с полки на полку, он переходил от одного своего персонажа к другому. Он полагал, что если удастся сделать этот спектакль, то все его творчество получит «право гражданства».

Проект готовили в 1975 и 1976 годах, но идея осталась нереа­лизованной. А возможно, получилось бы очень интересное пред­ставление, в котором соединилось бы все лучшее, что было на «Та­ганке»: гениальное видение театрального пространства Боровско­го, голос и интонация Высоцкого...

В 75-м году Любимов во второй раз нарушил многолетнюю мо­нополию на режиссуру. В конце 60-х приглашенный режиссер Ми­хаил Левитин поставил спектакль по пьесе немецкого драматурга Петера Вайса «О том, как господин Мокинпотт от своих злосчастий избавился». Но вскоре П.Вайс написал пьесу о Троцком и выступил с протестом по поводу вторжения войск в Чехословакию — спек­такль моментально запретили. На этот раз Любимов надолго уезжа­ет работать в Италию, но необходимо было обновлять репертуар.