Нина Соротокина - Личная жизнь Александра I

Заговорщики были готовы к действию, но не знали, как все произойдет. Точного плана практически не было, и они не раз спрашивали Палена: «А что делать, если царь откажется подписать бумагу об отречении?» Пален ни разу не дал вразумительного ответа. Произнесенная им пословица «Чтобы сделать омлет, надо разбить яйцо» — не в счет, это всего лишь формула речи. Пален все предвидел заранее, но он знал, что придется отчитываться перед Александром, поэтому ни разу не произнес слово «убийство».

Накануне была произведена перетасовка караула, замок должны охранять верные Палену люди. Последний сбор, последнее совещание и ужин, конечно. 11 марта ночью заговорщики собрались в саду Михайловского замка. «Надело пошли двумя группами», но группа Палена «заблудилась» в коридорах дворца. В покои императора вошло около десяти человек под предводительством адъютанта Преображенского полка Аргамакова.

Все офицеры были пьяны, за ужином хорошо выпили для храбрости. Павлу предложили подписать бумагу об отречении, он отказался. Кто именно был убийцей, сказать нельзя. Да они и сами не знали. Навалились скопом. Николай Зубов ударил императора табакеркой в висок, кто-то снял с себя офицерский шарф, им и удушили Павла. Перед смертью он крикнул: «Что я вам сделал?»

Льва Николаевича Толстого очень интересовала фигура Павла, он хотел написать о нем книгу, но так и не собрался, не получилось, да и материалов было недостаточно. Потом кое-какие материалы появились. В дневнике от 12 октября 1905 года Толстой написал: «Читал Павла — какой предмет! Удивительный». В другом месте Толстой дал Павлу I характеристику: «…признанный, потому что его убили, Павел, так же как его отец, был несравненно лучше жены и матери». И такая может быть точка зрения. После.

Ни Пален, ни Платон Зубов не присутствовали при самом убийстве. Позднее великий князь Константин будет повторять: «Я спал как сурок, я ничего не знал». Александр знал, поэтому вместе с женой провел всю ночь без сна. Об этой роковой ночи с 11 на 12 марта 1801 года очень много написано воспоминаний, в них масса разночтений, как, впрочем, и должно было быть. Кто первый сообщил об убийстве отца Александру? Из воспоминания КМ. Полторацкого:

«…я был счастлив его воцарением, я был молод, возбужден и, ни с кем не посоветовавшись, побежал в его апартаменты. Он сидел в кресле, без мундира, но в штанах, жилете и синей лентой поверх жилета… Увидя меня, он поднялся, очень бледный; я отдал честь, первый назвав его «Ваше императорское величество».

— Что ты, что ты, Полторацкий! — сказал он прерывающимся голосом.

Железная рука оттолкнула меня, и Пален с Беннигсеном приблизились. Первый очень тихо сказал несколько слов императору, который воскликнул с горестным волнением:

— Как вы посмели! Я этого никогда не желал и не приказывал! — И он повалился на пол.

Его уговорили подняться, и Пален, встав на колени, сказал:

— Ваше величество, теперь не время… Сорок два миллиона человек зависят от вашей твердости…»

Отчаяние Александра было действительно ужасным, он плакал, как ребенок. Ланжерон записал со слов генерал Беннигсена: «Император Александр предавался в своих покоях отчаянию, довольно натуральному, но неуместному. Пален, встревоженный образом действия гвардии, приходит за ним, грубо хватает его за руку и говорит:

— Будет ребячиться! Идите царствовать, покажитесь гвардии!»

Его долго уговаривают, напоминают о долге, Пален объясняет, что все получилось «само собой, а он ни при чем», офицеры были пьяны и пр. Потом подсказывают, что надо говорить, и, наконец, Александр предстал перед гвардией. Слова его были кратки. Смысл их таков: «Государь наш Павел I скончался апоплексическим ударом. При мне все будет как при бабушке».

Солдаты должны были присягать новому императору. С семеновцами, подчиненными Александру, все прошло самым лучшим образом, а с преображенцами произошла заминка. Вместо криков «ура» упорное молчание. Верный Павлу конный полк тоже не выказал особой радости, солдаты желали убедиться, действительно ли прежний император мертв — доверия к верхам не было, а страх оставался. Наконец с присягой все уладили, но тут еще одна неурядица, которую Пален и заговорщики никак не ожидали. Права на власть предъявила императрица Мария Федоровна. А почему бы нет? Семьдесят с лишком лет трон в России занимали женщины, а чем она хуже. Ей сорок два года, она здорова, полна сил, в России у нее есть верное окружение. Правда, она немка, но Екатерина Великая тоже была немкой. Словом, узнав, что трон наследует Александр, она отказалась признать власть сына.