Артём Сергеев - Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца

У Сталина была прекрасная память. Он много читал, и первый вопрос, который задавал при встре­че: что ты сегодня читаешь, о чем там написано, кто автор? Нужно было на его вопрос ответить: о чем читаешь, кто автор; обязательно — откуда он. Ду­маю, он неплохо разбирался в искусстве и подхо­дил к произведению и с точки зрения мастерства, и с классово-социальной точки зрения: с каких по­зиций написано. Он с нами на эти темы беседовал. Сталин говорил: «У нас много прекрасных истори­ков, писателей, но человек пишет так, как он видит, понимает и чувствует. Он не может быть абсолют­но объективным. Если человек вышел из среды ра­бочих, то главный упор у него — на работу и жизнь именно рабочих, а другие классы им освещаются меньше, потому что он жизнь рабочих знает лучше. Человек из крестьянской среды лучше напишет о жизни, положении крестьян. Настоящий писатель хочет написать лучше, а лучше он напишет о том, что сам пережил, сам лучше знает».

Например, он нас с Василием посылал в те­атр, именно посылал и говорил: «Посмотрите такой-то спектакль». А после просмотра спра­шивал: что там, о чём, кто автор? Как-то мы отдыхали в Сочи. Тогда ещё не было сочинско­го Большого театра, а театральные постановки осуществлялись в небольшом зрительном театральном зале в Ривьере, и гастролирующие театры выступали там же. Мы смотрели пьесу «Исторический замок», поставленную Театром Революции, ныне имени Маяковского. Я попытался рассказать, о чем спектакль. Сталин спра­шивает: «Кто автор?» А я ответить не мог. Он, укоризненно покачав головой, сказал: «Эх ты, деревня!» И после секундной паузы добавил: «Не коллективизированная».

Он всегда думал о важном и первостепенном в происходящей жизни. Например, я рассказывал ему, как возник колхоз в деревне Усово, это становление происходило у меня на глазах. Сталин очень интересовался: «А кто председатель? А сколько дворов? О чем говорили? Есть ли трактор и другая техника?» Живо расспрашивал и заинтересованно выслушивал.

До этого мы с матерью жили на Кавказе. В 1928–1929 годах, до начала 1930 года, мать за­нималась вопросами коллективизации Вольного аула и селения Актопрак около города Нальчика. Сталин расспрашивал: «Если ты слышал, знаешь, кто руководит, сколько людей, о чем они говорят, как они идут в колхоз, какие разговоры вокруг этого, что об этом думают люди, — расскажи».

Пытаются нынче талдычить, что он был оторван от жизни, от народа. Это неправда. Он всегда живо и больше всего интересовался делом, людьми в настоящем деле. Такие разговоры о конкретных людях и делах были у нас с ним не раз, допустим, о шахтерах. Он нам рассказывал о Никите Изотове [13] Никита Алексеевич Изотов (1902–1951)— рабочий-шахтер, один из зачинателей стахановского движения. , о том, что это человек, как много и хорошо он работает.

Е. Г.: А книги для чтения Сталин выбирал сам или ориентировался на вкусы друзей, соратников?

А. С.:Сам. Книги выбирал сам. Он просматривал и прочитывал огромное количество литературы. Я сам не считал — сколько, но видел, что с утра до ночи он работает, видел, что он постоянно что-то пишет, читает. Ему подносят, уносят до­кументы. Был комиссар артиллерийского управления Георгий Савченко, который знал ещё родителей Сталина, знал его самого хорошо и близко. У него написано, что Сталин в день просматрива­ет около 500 страниц. Думаю, так оно и есть.

Е. Г.: Это художественная литература или научная?

А. С.:Разная. Он никогда не ограничивал себя каким-то кругом авторов, а брал все и из всего делал выводы: кто есть кто, что есть что, из чего и как можно сделать что-то на пользу советскому государству.

Е. Г.: Бывали ли в доме гости — деятели искусства?

А. С.:При мне нет. А вообще бывали. Я помню только, как кинорежиссер Чиаурели приходил.

Е. Г.: Он был просто в гостях, или это был официальный визит к главе государства?

А. С.:Когда к Сталину в дом приходили люди по работе или просто в гости (но так или иначе это всегда было связано с работой), то приходили просто в хороший дом хорошего человека. У них при этом шел серьезный разговор, интересный всем. И, безусловно, это было полезное обще­ние для всех присутствующих. Сейчас некоторые утверждают, хотят уверить, что если люди шли к Сталину, то чуть ли не на Голгофу. А если не на Голгофу к нему, то от него уходили на нее. Это ложь! Совершенно не так! Люди приходили, и шли интереснейшие, серьезнейшие разговоры. Причем никогда серьезность, значимость этих разговоров не была окрашена в мрачный тон какого-то допроса, требования, не было жестких рамок. Сталин всегда мог раскрыть чело­века, именно раскрыть, чтобы понять его. Он старался понимать людей, их мировоззрение. Например, так было, когда он говорил о Белой армии. Он никогда к деятелям противной сторо­ны, как мне казалось, не относился определен­но и безусловно как к врагам. Да, были враги, были классовые враги, а были люди случайные, и Сталин зачастую говорил: «Как жалко, что люди, которые вышли из народа, оказались с другой стороны, предав народ и его интересы. А почему на той стороне? Многие по своим убеждениям, потому что они попали в чуждую среду, в чуждый им класс, получили там воспитание, материальное благополучие. Многие по традиции, потому что понимание чести и совес­ти требовало. Они не осознавали, что заблуждались, они поверхностно на что-то смотрели, не по­нимая, что своему классу и народу они изменяли как раз таким образом. Были и злобные люди, защищавшие свой строй, порядок, традиции, имущественное положение. А многие оказа­лись на той стороне не в силу убеждений, но по причинам чисто территориальным: движение шло там, человек оказался там и в том стане». Он нам это в разговорах объяснял.