Полина Жеребцова: Доклад о военных преступлениях на территории Чеченской республики 1994-2004 г.г.

Его расстреляли, и не одного. Рядом с ним на снегу лежали еще два человека.

„По этой улице и выше, — рассказывали местные жители, — шли федеральные части с осетинами. Это был кошмар! Ингушей они особенно ненавидели после конфликта в 1993 году из-за спорных земель. Так что расстреляли их втроем. Там были местный русский парень, чеченец, и привели этого ингуша“.

„Чтоб был интернационал“, — смеялись военные. А хоронить тела не отдали…»

Недалеко от этого места расстреляли старую женщину, в ночной рубашке и в теплом платке на плечах и ее дочь. Она была полностью раздета, лет 30-ть. Примерно через два квартала и выше, если подниматься от нас по частному сектору в гору, расстреляли девочку-чеченку семи лет с ее матерью и с теткой. Люди с этой улицы рассказали, что старшую сестру расстрелянного ребенка, девушку примерно моего возраста военные увели с собой.

В подвал общежития от хлебозавода военные бросили гранату. Погибли и чеченцы и русские люди, которые прятались там от обстрелов. Много людей! Были дети…

Мать одной из убитых женщин, по имени Галина, мы встретили на рынке «Березка».

Вероятно, там и погибли молодые чеченки, у которых однажды мы прятались от бомбежки в районе «Березки». Во всяком случае, они втроем собирались именно в этот подвал.

Для продолжения преступной войны в Чеченской республике российскому обывателю из телевизионного ящика в глаза также летела пыль. Создавался отрицательный образ «чеченца», который бродит по городу в поисках очередной жертвы, и ко всем чеченцам началось предвзятое отношение. А ведь есть образованные и порядочные люди в каждом народе!

Чеченцы начали испытывать жестокое обращение в тюрьмах во всех регионах РФ.

Этот факт существует, и я свидетельствую, что имела возможность выслушивать ужасающие истории тех, кому чудом удалось выжить в «фильтрационных лагерях», и тех, чьи родные не вынесли пыток, сошли с ума или погибли.

Однако на общем фоне истребления ВСЕХ жителей Чечни, это выглядит лишь частью общего геноцида против мирных жителей. но никак не единственным геноцидом, который существовал в те годы.

Читатели моих документальных дневников и рассказов часто спорят: на чьей я стороне?

«В одном рассказе Полина говорит о том, как чеченцы преследовали русских жителей Грозного, а в другом — как российские военные убивали мирных чеченцев» — сетуют недоумевающие искатели правды, запутавшись в паутине интернета.

Я хочу, чтобы вы знали: нет «правды одной стороны»

Я стою среди тех, кто принес воду и хлеб к руинам дома, где глубоко под плитами слышны стоны заживо похороненных стариков.

Я всегда буду выступать от лица мирных граждан, вынужденных находиться в нечеловеческих условиях войны, какой бы национальности они ни были, и каким бы именем ни называли Бога.

Никакой помощи или содействия для публикации своих документальных трудов я не имею. Когда я говорю как свидетель, потому что пережила все войны и геноциды в Чечне, мне часто пытаются закрыть рот сотрудники самых разных организаций. Но я буду говорить: за себя и за тех, на чьих костях построили небоскребы в Грозном, которые сейчас таинственно возгораются.

Я буду говорить. И писать. Пока, жива.

Я призываю к ответу виновных в преступной организации русско-чеченских войн, повинных в геноциде всех жителей Чечни всех национальностей.

Война в ЧР явилась крупномасштабным терактом, зеркальные осколки которого сыплются до сих пор в периодической последовательности: то в виде терактов, как взрывы жилых домов, то в виде взрывов в метро или в аэропорту Домодедово. Нельзя доводить страну до состояния гражданской войны, как это сделала современная власть.

Я требую для преступников международного трибунала и всемирного порицания.