Литагент «АСТ» - Пушкин и 113 женщин поэта. Все любовные связи великого повесы

Вера Александровна Нащокина (1811–1900), ур. Нарская-Нагаева — внебрачная дочь камергера и тайного советника А. П. Нащокина (троюродного брата П. В. Нащокина) и крепостной крестьянки Дарьи Нестеровны Нагаевой, жена (с 1834) близкого друга Пушкина П. В. Нащокина.

Нащокин познакомил с ней Пушкина в 1833 году. Вера Александровна сразу же попала в число лиц ближнего окружения поэта. Она говорила о нем: «Более привлекательного человека и более милого и интересного собеседника я никогда не встречала. Да, такого друга, как Пушкин, у нас никогда не было, да таких людей и нет! Для нас с мужем приезд поэта был величайшим праздником и торжеством. В нашей семье он положительно был родной…» или: «Александр Сергеевич был очень оживленного характера, любил очень болтать и смеяться, и так смеялся заразительно, до упаду! И многих увлекал за собой!.. Замечательные глаза, глаза, все говорившие и постоянно менявшие свое выражение, поэтому он мне ни на одном портрете не нравился, все это деланные выражения».

Пушкин, в свою очередь, считал ее «одной из самых душевно привлекательных женщин из тех, кого он знал». Вера Александровна была музыкальна, любила петь и играть на гитаре. Пушкин часто просил ее сыграть на фортепьяно и мог часами слушать музыку. По совету Пушкина Нащокин женился на ней, бросив свою сожительницу цыганку Ольгу Солдатову. После смерти мужа Наталья Николаевна 1 апреля 1837 года сообщала П. В. Нащокину: «Постоянным желанием Пушкина было поднести Вашей супруге браслет, не позволит ли она мне поднести его от его имени? Я так счастлива иметь возможность исполнить малейшее его желание — это единственное утешение, которое мне остается».

Павел Воинович умер в 1854 году. У него было четыре дочери и два сына. Старших детей Нащокины назвали Александром и Натальей, в честь четы Пушкиных. Есть сведения, что к Вере Александровне после смерти мужа сватался секундант Пушкина в последней дуэли К. К. Данзас, вышедший к тому времени в чине генерал-майора в отставку, но она ему отказала, сумев сохранить с ним в дальнейшем хорошие отношения.

Вера Александровна, забытая всеми и обнищавшая, жила в селе Всехсвятском под Москвой. Она оказалась одним из последних представителей близкого окружения Пушкина, продававшей его письма, чтобы иметь хотя бы минимальные средства к существованию. Только 26 мая 1899 года о ней вспомнили, и как почетную гостью привезли на торжества, посвященные 100-летней годовщине со дня рождения Великого поэта, где к ней с благодарственной речью обратился ректор Московского университета. Она сидела среди почетных гостей рядом с дочерью Пушкина Марией Гартунг. Как писал об этом событии пушкинист Н. А. Раевский: «Вера Александровна смотрела на статую поэта, которого в этот день официальная Россия „от финских хладных скал до пламенной колхиды“ торжественно вводила в казенный пантеон славы, и вспоминала дорогого ей Александра Сергеевича, умевшего так заразительно хохотать…»

Удивительно, но в столь почтенном возрасте ее воспоминания о событиях жизни поэта были феноменально точны. Полностью совпадали с действительными: имена, даты событий, портретные описания и т. д.

Вера Александровна умерла 16 ноября 1900 года. Известие об ее смерти начиналось словами: «Друг Пушкина, Вера Александровна Нащокина…»

Надежда Львовна Соллогуб (1815–1903) — дочь Льва Ивановича и Анны Михайловны (ур. Горчаковой) Соллогубов, двоюродная сестра В. А. Соллогуба, жена (с 1836) А. Н. Свистунова, фрейлина великой княгини Елены Павловны.

Она являлась признанной светской красавицей, в числе горячих поклонников которой числились сын Н. М. Карамзина Александр и даже сам великий князь Михаил Павлович. Литературный критик, профессор Петербургского университета А. Н. Никитенко в своем дневнике отметил: «…На концерте у Д. Л. Нарышкина видел одну из первых красавиц столицы, графиню Надежду Львовну Соллогуб, она поистине очаровательна». Это подтверждает и акварельный ее портрет, написанный П. Ф. Соколовым: белое фарфоровое лицо, чистые голубые глаза и золотистые локоны, очаровательная грация.

Д. Ф. Фикельмон, имевшая личные причины для неприязни к Соллогуб, в своем дневнике привела свою оценку внешности Надежды Львовны: «Молодая Соллогуб, только что вышедшая из пансиона „Святой Екатерины“ довольно хороша, с не особенно выразительным лицом, но с красивыми чертами и глазами, но в ней нет свежести. Лицо из тех, которые или нравятся, или вообще не нравятся».