Борис Привалов - Сказ про Игната-Хитрого Солдата

Сумерки опускались на лес.

- Раз на привал становиться не желаешь, то надо поспешать, - сказал Савушка. - Уж косить-то я буду завтра, с зари. А сейчас идём, я тебе покажу тропку, короткую, быструю...

Длинноногий, как журавль, Савушка пошёл впереди. Игнату приходилось на два Савиных шага делать три своих.

- Слушай, Игнат, - вдруг остановился Савушка на развилке двух троп. До ночи близко, а до села далеко. Может, заночуем на хуторе у моего кума? Он тут недалече живёт, тоже бобыль, как я.

- Спасибо, мил человек, - ответил Игнат, - Я к ходьбе приучен, ночи не боюсь. Тебе завтра на болото от кума идти ближе. А я хочу домой попасть. Ежели не успею дойти - тоже не беда. Солдат что муха: где щель, там и постель, где забор, там и двор. Чертей болотных я не боюсь. Пусть они меня боятся!

Савушка довёл Игната до дороги.

Плотно сплетённые корни деревьев делали лесную дорогу твёрдой, как камень, и звонкой, как сухие доски, из которых музыканты мастерят свои инструменты. Но сейчас сухая пыль покрывала лесную дорогу мягким ковром.

- Ну, Савелий, спасибо за хлеб-соль, - подмигнул другу Игнат. Прощевай, босой с косой!

И солдат, слегка прихрамывая, зашагал по пыльной дороге.

- Ать-два, ать-два, горе - не беда! - вновь зазвучала песня.

"Были бы у меня сапоги, - с добродушной завистью подумал Савушка, смотря вслед Игнату, - и я шагал бы целый день без устали!"

Он уже повернулся было к лесу, чтобы идти к куму ночевать, когда заметил на дороге чёткие следы ног Игната.

Заметил и склонился в недоумении над ними: сапоги солдата оставляли следы... босых ног!

У самоходных сапог не было подмёток.

2. Лесные тени

Козла опасайся спереди, коня - сзади, а злого человека - всегда и везде.

Старинная поговорка

К тому времени, когда поползли на дорогу из чащобы ночные тени, Игнат успел отшагать версты три.

Солнце алым факелом горело где-то за лесом, на самой земле. В небе ещё было сиреневато-светло, но среди дремучих древесных стволов уже наступил вечер.

- В походе солдат без песни - всё одно что в бою без штыка! - громко сказал Игнат. - Ну-ка, рота, ать-два, ать-два... запе-е-вай!

Солдат живёт не тужит,

По белу свету кружит...

И стоящие по обе стороны деревья сразу напомнили солдату шеренги выстроившихся на плацу пехотинцев, а смутно белеющие стволы берёзок - стяги боевых знамён.

Кончив одну песню, Игнат тотчас же запевал другую. А в лесу становилось всё темнее. Раз споткнулся Игнат о притаившийся под пылью дороги корень, другой...

- Ро-та, стой! - скомандовал себе солдат.

Он остановился, потёр ушибленный о корневище палец ноги, вздохнул:

- Недалече я уйду таким манером! Придётся на ночлег располагаться! Что ж, солдат небом укроется, стоя выспится, росой умоется, ветром причешется, в бою погреется, на одной ноге отдохнёт - и снова в поход!

Игнат облюбовал себе ветвистый коренастый дубок шагах в десяти от дороги. Снял бесподмётные сапоги-самоходы, привязал их к посоху, забросил железный посох на нижний, толстый сук. Босыми ногами обнимая корявый ствол, Игнат полез на дуб.

В широкой развилке сучьев Игнат устроился совсем неплохо.

- На брюхо ло-жись! - скомандовал он. - Спиной укры-вайсь!

Пошевелился, устраиваясь поудобнее.

- Спи, солдат, спи, во сне есть не хочется! - пробормотал Игнат и задремал.

За двадцать пять лет службы Игнату сны ни разу не снились: не до них было, лишь бы голову приклонить, поспать бы вполглаза. А в эти дни, когда он шёл к дому, сны начали возвращаться. Сначала неуверенно, понемногу старые сраженья, в которых случалось рубиться, случаи из казарменной жизни. Но чем ближе подходил солдат к родным краям, чем легче становился узелок с хлебом, тем чаще снилась еда. А когда узелок совсем усох и последний кусок был съеден, то все сны стали съедобными. В них непрестанно дымились котлы с кашей и щами, жарилось мясо и караваи душистого хлеба сами катились в рот. Ручьями лилось молоко, а весёлая белолицая яичница-глазунья зазывно шипела на сковороде, подмигивая круглым жёлтым глазом.

- Чего от снов ждать, когда ими живот командует, - смеялся утром Игнат, вспоминая ночные видения и угощаясь "утиным квасом" - водой из ближайшего ручья.

И на этот раз стоило солдату глаза закрыть, как вновь увидел он различную снедь - пироги с горохом, наваристую янтарную уху, медовые соты и котёл сметаны...

А потом явился полковой командир и стал жарить целого быка. Вместо вертела сквозь быка продели пику и вращали его над огнём, чтобы со всех сторон ровно поджарился.