Борис Привалов: Сказ про Игната-Хитрого Солдата

Савушка прислонил косу к берёзке, подсел на корточках к солдату:

- А где сельцо твоё, служба?

- Ежели оно ещё на месте стоит, то я уже дома, - улыбнулся солдат, и мохнатые брови его заходили ходуном. - Через речку, мимо мельницы - рукой подать!

Савушка внимательно всмотрелся в лицо солдета, проговорил неуверенно:

- Ты, случаем, не Игнат, Захаровны-травницы сын?

- Верно твоё слово! - Солдат отвязал наконец круги-заслонки от сапог, блаженно вытянул ноги. - Игнатом меня кличут. А вот тебя, мил челоиск, не признаю...

- Я ж Савушка, однолетка твой! Княжеского конюха сын меньшой! Помнишь, тонули вместе в омуте, под мельницей?!

- Сава - на всю деревню слава! Ты?! Не признал, лопни мои глаза! Ах ты чертовщина какая!

Сава! - Игнат вскочил на ноги. - Савелий!

Они обнялись.

Белобокая сорока, усевшись на куст, удивлённо крутила головой и смотрела на мужчин, молча сжимавших друг друга в объятиях. Потом сорвались с ветки и помчалась, виляя среди деревьев, видимо, заторопилась рассказать всем птицам о встрече старых друзей, которые не видели друг друга четверть века.

А старые друзья уселись на сухую, выжженную траву и, разделив по-братски хлеб, принялись есть его и рассказывать друг другу о житье-бытье.

- Что мать умерла, я перед самой Полтавской битвой узнал, - сказал Игнат. - Мне наш командир накануне посулил побывку: отпущу, говорит, тебя в деревню на целую неделю. Как шведа разобьём, так и пойдёшь... А тут эта весточка. Ох осерчал я на шведа! Ну чтоб ему пораньше к нам на битву-то явиться, тогда б я, - может, ещё к матери успел. А теперь и побывка-то вроде уже ни к чему... Да, было дело под Полтавой! Дали мы шведам жару!

- Медаль полтавская? - почтительно рассматривая прикреплённый к кафтану серебряный кружочек, спросил Савушка.

- А про что тут писано не разумеешь? - показал Игнат медаль. - За Полтавскую баталию 1709 года!

- Я ж грамоты не разумею, - ответил Савушка. - Во всём селе только два брата - Спирька-Чёрт да Парамон-поп - учёные.

- А тётка моя Ульяна жива ещё?

- В твоей избе живёт, - улыбнулся Савушка. - Как же, егоза-бабка! И травы тоже сушит-варит, как Захаровна. Тебя-то уж Ульяна и ждать перестала. Не иначе, говорит, племянника моего или генералом сделали, или убили.

Потом Савушка рассказал, что княжит теперь в Болотном краю сын старого князя Михаилы Стоеросова - Данила.

- Чудной барин вырос, - усмехнулся Савушка. - Плач от него стоит по всему краю. Нынешний год подати среди лета собирает - где ж это видано? Больше всего любит наш князь кольца да камни самоцветные. Все пальцы в кольцах. А каждое кольцо - это сельцо. Сколько у него колец, столько он сёл сменял-продал. А дворов погубил - не счесть... Худо живём, Игнат, тяжко.

Печальные усы Игната повисли бессильно, мохнатые брови насупились.

Савушка с отчаянием взглянул на сизое, знойное небо:

- На полях скоро будет труха одна. Горит всё как есть. Не только скотине - птице на гнездо соломы не найти. Спасибо тебе за науку надоумил, как по топи ходить...

- Бери мои плетёнки? - Игнат подмигнул старому другу. - Рад я, Савелий, что в родные края вернулся. Не захотелось мне по дороге пыль месить, крюк делать в сорок с лишком вёрст. Что ж, говорю себе, солдат, ты по какому-то Чёртову болоту пройти не можешь? Припомнил: раз в топи тонул корзинка грибная меня спасла. Вот и сплёл два блина из прутьев. Видишь, помогли. Бери, бери их, ежели нужно!

Игнат бережно ссыпал из одной ладони в другую хлебные крохи, отправил их в рот.

- Наш хлебушко калачу дедушка! - весело молвил он и одним махом вскочил на ноги. - Негоже мне на привал вставать, когда крышу родную, ежели на дерево залезть, приметить можно.

Солнце опустилось ещё ниже, тени на болоте стали густыми, чёрными.

- Да отдохни, устал ведь небось! - попросил Савушка.

- Сапоги у меня самоходные: ать-два - и я в селе! - улыбнулся Игнат.

- Чего же ты в сапогах-самоходах по болоту шагал, кочки месил? усмехнулся Савушка.

Игнат хитро поглядел на друга, покрутил ус:

- А может, и волшебные сапоги устают? Ведаешь, Савелий, сколько им работы-то было меня носить, по всей земле туда-сюда? От Полтавы до моря студёного, а оттуда в степь южную, а оттуда опять же в снега вечные... Притомились сапоги, вот я и дал им отдохнуть, сам замаршировал.

- И посох-то у тебя какой-то чудной, - разглядывая палку, которую Игнат нёс на плече, сказал

Савушка. - Ох, тяжёл... Никак, чугунный?

- Не чугун, а железо. - Игнат нежно погладил посох. - Ствол от ружья-фузеи. С ружьём этим я десять лет не разлучался. Жизнь он мне спас от сабли вражеской уберёг. Потом разбило ружьё ядром. Ствол я себе взял вместо клюки. Я ж, Сава, старый да хромой малость... Без третьей ноги уже не обойтись.