Иван Строд - В якутской тайге

Поэтому, товарищи, даже смешно, что генерал Пепеляев с небольшим отрядом и с головокружительными планами идет сюда, в Якутию, победить советские войска и захватить власть в свои руки.

Товарищи, это неправда, что нам говорили во Владивостоке и Аяне, что будто бы жители Якутии ждут пепеляевцев с нетерпением, что они стонут под бременем Советской власти.

Нет, они здесь живут легко и свободно, и пепеляевцы явятся для них незваными гостями, которые принесут им новые страдания и испытания. Поэтому, товарищи, наш вам совет: не поддерживайте планы и замыслы вашего начальства, переходите на сторону советских войск. Здесь забудут все ваше прошлое, и вы получите полное прощение, как получили его мы. Не верьте тому, что говорят, будто бы у красных расстреливают, — нет, здесь не так, как у белых, здесь не расстреливают и не порют, а здесь вам все простят. Советская власть не мстит никому. Но горе же вы испытаете, если вздумаете воевать, потому что Советская власть сильна, и ей ничего не стоит уничтожить ваш маленький отряд.

23/XII-1922 года, слобода Амга».

Итак, окончательно подготовившись, 24 декабря наш маленький отряд выступил в путь. Из транспортных средств мы имели пятьдесят нарт и двадцать запасных оленей. Первый день по наезженной дороге двигаться было легко, и мы сделали верст сорок. Но затем дорога пропала, не было даже ее признаков. Шли целиной, по сплошному глубокому снегу. Чтобы облегчить упряжных оленей, впереди ехали верхами на запасных оленях оленеводы и протаптывали дорогу. Понятно, что в таких условиях более двадцати — двадцати пяти верст в день делать не могли.

Движение начинали обычно с рассветом и продолжали до девяти — десяти часов вечера. Остановки на ночлег выбирал Николаев, который один знал места оленьих пастбищ.

Оленей во время остановок отпускали совершенно свободно отыскивать свой незатейливый корм в виде мелкого мха-ягеля, который они ловко добывали из-под снега копытами передних ног. Иногда за ночь они удалялись от лагеря верст на семь и более. Тогда много времени уходило, пока их пригоняли обратно.

Через каждые три дня делали дневку, чтобы оленям дать передохнуть.

Первое время бойцы не могли хорошо натягивать свои палатки. Вместо стройного полотняного домика у некоторых она принимала приплюснутую обвислую форму, у других, как ретивый конь, вставала на дыбы, а у третьих почему-то сваливалась в одну сторону и держалась на честном слове.

— Черт бы их забрал! — сердито ругались красноармейцы. — С чего тут начинать — не поймешь. Сто веревок да колец — где начало, где конец?

— Смотрите, а у них уже готово, и свечу зажгли, — с огорчением и некоторой завистью указывал кто-нибудь на палатку якутов.

Когда дело у бойцов совсем не ладилось, на помощь им приходили дедушка Николаев и оленеводы. Вот тут уж не проходило и 10—15 минут после их вмешательства, как среди темнеющих сосен и елей вырастал маленький городок аккуратных палаток. На их просвечивающих полотняных стенах начинали плясать причудливые фантастические тени, из труб валил густой дым, распространяя запахи теплого домашнего уюта. Но проходило часа два, шум и толкотня постепенно прекращались. Поужинав и напившись чаю, бойцы размещались полукругом около печей на душистых еловых ветвях. Они плотнее прижимались друг к другу, чтобы было тепло, и быстро засыпали крепким сном, утомленные дневными переходами и долгим пребыванием на морозном воздухе.

Гасли костры, и непроницаемый мрак ночи вместе с морозным туманом окутывал палатки. Только в штабе еще некоторое время не спали, разговаривая почти всегда об одном и том же — о пепеляевцах.

Во время дневок бойцы отдыхали. Вечерами время коротали в беседах, воспоминаниях. Однажды разговорились и перебежчики. Наха довольно остро охарактеризовал некоторых офицеров пепеляевского окружения.

Царский офицер полковник Леонов, начальник штаба дружины, — прожженный белогвардеец. Сразу же после революции он примкнул к лагерю врагов Советской власти. В своем кожаном поясе возит весьма круглую сумму в японской валюте. Предусмотрителен, на случай отступления выбрал маршрут Аян — Токио. В авантюру ввязался, как видно, с намерением пополнить имеющийся у него денежный запас.

Полковник Топорков — помощник начальника штаба дружины. Был начальником контрразведки во Владивостоке, но, уличенный во взяточничестве и воровстве, уволен Дитерихсом. По «безработице» и поступил к Пепеляеву.