Юрий Пантелеев - Полвека на флоте (со страницами)

Отныне «ледовому фронту» стали уделять еще больше внимания. 2-й корпус ПВО выделил в наше распоряжение 12 зенитных батарей. Придали нам еще три дивизиона 85-миллиметровых зенитных орудий — их дислоцировали в западной части города, на Крестовском и Васильевском островах и на Петроградской стороне, прилегающей к береговой черте. Сквозь такую огневую завесу врагу нелегко будет подойти к городу. И уж во всяком случае элемент внезапности исключался.

Проявили большую смекалку наши матросы. Они установили 45-миллиметровые пушки на сани и легко передвигали их по льду. Эти восемь «самоходных» батарей стали нашей подвижной артиллерией.

Но фашисты не отказались от своего замысла. Как-то

[213]

из Кронштадта сообщили, что большой отряд вражеской пехоты с танками вышел из Петергофа на лед и движется к Морскому каналу. Противника заметили и наши дозорные буера. Все части внутренней обороны города были подняты по тревоге.

Спокойнее всех был контр-адмирал И. И. Грен — хозяин флотской артиллерии.

— Не беспокойтесь, — сказал он. — Чем больше их вылезет на лед, тем лучше: дадим жару, ничего от них не останется…

Я выехал на нашу 45-миллиметровую батарею, что стояла на невысоком откосе стадиона имени Кирова, обращенном к морю. Отсюда хорошо просматривался залив.

Наступал серьезный экзамен для нашей зимней обороны.

Сперва по фашистам открыл огонь крейсер, а затем батареи базы и Кронштадтские форты. Очень скоро гитлеровцы были рассеяны, один их танк погрузился под лед. Подоспевшие наши буера обнаружили только трупы фашистов и огромную воронку, в которую провалился немецкий танк.

До Морского канала фашисты не дошли, но их явно демонстрационная вылазка нас насторожила. Мы ускорили подготовку лыжного отряда.

Начавшиеся снегопады затруднили рейды буеров. Высылаем лыжные дозоры. Так как наблюдение с нашей стороны из-за непогоды теперь велось урывками, полной уверенности, что фашисты не пробираются на канал, у нас не было. А по каналу должен был под проводкой двух ледоколов пройти в Ленинград отряд боевых кораблей с войсками. Как быть? Может, отменить их выход? Риск, безусловно, был, но отказаться вовсе от использования канала в самом начале зимы было неразумно. Ведь нам предстояло провести из Кронштадта еще большое количество кораблей с войсками гарнизона Ханко и переправить ряд оперативных грузов. Протралить канал было технически невозможно — мешал лед. Мы понимали, что если даже противник и пробивал лунки в канале для постановки мин, то они быстро затягивались льдом и заносились снегом. Надо было научиться различать на снегу самые мелкие выступы, обозначавшие края лунок. Не сразу, конечно, но наши лыжники постигли и эту премудрость войны.

[214]

Так все-таки пускать корабли каналом или нет? Много было суждений. Решили все же корабли не задерживать.

С наступлением темноты из Кронштадта вышел ледокол «Волынец», за ним ледокол «Октябрь» с лидером «Ленинград» на буксире, минный заградитель «Урал» и транспорт «Пятилетка» — оба с войсками гарнизона Ханко. На борту кораблей — тысячи бойцов и командиров. Можно понять наши переживания. Радиообмен с кораблями запрещен, чтобы не выдать их противнику. А враг тоже молчит: не зажигает прожекторов, не открывает огня. Атмосфера на командном пункте царила напряженная. Где корабли? Что с ними? И вот около 21 часа раздался телефонный звонок. Пост наблюдения с дамбы Морского канала доносил, что отчетливо слышал в море взрыв… Звоним на другие посты: может, это фашисты открыли артиллерийский огонь по кораблям? Нет, на разрыв снаряда не похоже. Пока уточняли, поступил доклад еще о двух взрывах, послабее.

В 22 часа наконец-то показался ледокол «Волынец», за ним остальные корабли.

Оказалось, что в районе Каменной банки (напротив Петергофа) вблизи ледокола взорвалась мина, а через восемь минут еще две. Они либо речного типа, либо просто армейские фугасы. Вреда они не нанесли: только поцарапало борта и надстройки осколками. Но сам факт был тревожным. Стало ясно, что противник начал минировать Морской капал. Нам пришлось увеличить число дозоров на льду.

Морозы усиливались. Над заливом бушевали метели. В долгие беспокойные зимние ночи мы ожидали от врага всяческих каверз. И не без оснований. 7 декабря в пяти милях от дамбы Морского канала наш дозор обнаружил четыре свежие проруби, едва подернувшиеся льдом. Спугнутые фашисты оставили около прорубей две чеки и две пружины от мин. Сейчас же туда на буерах отправилась минная партия. Минеры сбросили в лунки глубинные бомбы. Последовали очень сильные взрывы. По-видимому, несколько фашистских мин взорвалось. Но все ли? Пропуская по каналу корабли, мы страшно переживали: не подорвались бы… К счастью, ни один ледокол и ни один боевой корабль не пострадал, хотя нередко по курсу и в стороне от фарватера взрывались мины.