Альф Якобсен - Линкор «Шарнхорст»

Распространившееся в Хаммерфесте известие об облаве вызвало страх и даже ужас. Гестапо делало все очень методично. В деятельности Сопротивления то или иное участие принимало довольно много людей. Никто не знал, в чью дверь вломятся ночью. Узнав об угрозах и жестокости Клётцера, все были потрясены, потому что до этого столь жестоким он все же не был. Теперь он не жалел никого, и прежде всего Рольфа Сторвика.

«Во время допроса у Клётцера всегда были деревянная дубинка и резиновый шланг, которыми он меня бил. Он бил куда попало, и от ударов оставались ужасные ссадины. Иллинг тоже использовал эти орудия пыток, иногда они избивали меня вдвоем. У них еще был кожаный кнут с большим узлом на конце. Они били изо всех сил, так что иногда я почти терял сознание. Часто на столе стояли бутылка шнапса и стаканы, к которым они то и дело прикладывались. Иногда меня допрашивали по шестнадцать часов подряд. Почти все время заставляли стоять… Клётцер неоднократно клал на стол пистолет и угрожал пристрелить меня, если не скажу все, что знаю».

Одним из первых арестовали молодого сержанта из Хаммерфеста, Сверра Каарбю, который передавал информацию «Лире». Однако Каарбю знал гораздо больше. Примерно пару недель назад советская разведка забросила сюда радиста, Акселя (Алексея? — Прим. пер. ) Богданова, который приземлился на парашюте в горах Торске-фьорда, в 20 километрах от Хаммерфеста. Два парня, катавшихся на лыжах, наткнулись на стоянку Богданова и выразили желание снабжать его нужной информацией; они также вовлекли в это дело и Каарбю.

Для начала обершарфюрер (сержант) начал избивать Каарбю дубинкой, и тот потерял сознание. На него вылили два ведра воды, прежде чем он смог ответить на первый вопрос. Его допрашивали непрерывно восемь часов подряд, периодически прибегая к пыткам, потом его опять бросили в камеру и, наконец, оставили в покое. Но немцы уже узнали все, что хотели.

В ночь 9/10 июня Каарбю заставили показать место, где скрывался советский агент. В тот же день был арестован и второй из помощников русского — 24-летний Альфред Сунсдбю.

«Клётцер допрашивал меня у себя в отделении. Он спросил, бывал ли я в горах Торске-фьорда. Я ответил, что нет, он ударил меня в лицо кулаком и продолжал наносить удары, пока я не упал на пол… Потом он бил меня дубинкой и заставлял признаться, но я все отрицал… Тогда Клётцер приказал ввести Богданова, которого нашли в этих самых горах… и спросил его, знает ли он меня, Богданов кивнул головой. Судя по виду Богданова, ему тоже досталось, его поддерживали двое полицейских, и он просто висел на них, потому что стоять не мог».

Элиас Ёствик, центральная фигура в сети агентуры, тоже был арестован, его жестоко пытали, и он привел гестаповцев к тому месту около озера Вестфьель, где был спрятан передатчик «Вали». Однако запасной передатчик, заслуженную «Иду», так и не нашли. Этот передатчик был закопан в саду одного из местных жителей, но, не желая подвергать его риску, Сторвик сказал, что рацию выбросили в море. Еще два важных участника подполья, капитан Ёстейн Якобсен и его помощник Пауль Йонсен, также были арестованы, как и восемь или десять второстепенных агентов, оказывавших те или иные мелкие услуги. Все это происходило в течение четырех дней после захвата группы «Лира». Таким образом, Клётцеру удалось ликвидировать всю организацию, созданную британской разведкой в западном Финмарке. Трех передатчиков — «Лиры», «Вали» и «Иды» — больше не существовало. Более того, немцы начали проявлять интерес и к Альте, где группа «Ида» самораспустилась еще три недели назад, 16 мая. Торстейн Петтерсен Рааби и Кнут Моэ бежали в Швецию, однако в тот раз Карл Расмуссен решил остаться в долине Тверрельв со своей женой и посмотреть, что будет дальше.

«Я хорошо помню день, когда он все-таки решил уйти. Был солнечный вечер 11 июня. Его уже предупредили, и он знал, что арестованы все члены группы „Лира“, так что им [гестапо] о нем уже наверняка было известно. Он уничтожил всю аппаратуру, а документы выбросил в речку. Я плакала, уже во второй раз. Мы очень долго разговаривали. Он сказал, что будет обязательно вспоминать нас с маленькой Брит в канун Иванова дня (24 июня. — Прим. пер. ). Потом он ушел. Никогда раньше я не чувствовала себя такой одинокой».

Вскоре после ухода Карла нагрянуло гестапо. Они обыскали ферму, а Сигрид несколько раз допрашивали.

«Они думали, что я знаю, где находится Карл. Допрашивали меня и днем и ночью, но я и в самом деле не знала, где он. Ведь он не сказал, куда идет. В конце концов я подписала какую-то бумагу. И тогда один из немцев сказал, что, если я лгала, то эта бумага будет мне смертным приговором».