Анджей Чехович: Семь трудных лет

Ранее я уже употребил слово «Центр». Следовательно, я должен объяснить, что Центром называю Министерство внутренних дел.

Начало пути, который привел меня в Центр, относится к периоду, когда я был еще студентом Варшавского университета.

О том, чем заниматься после выпуска, я начал задумываться относительно поздно, приблизительно тогда, когда получил тему дипломной работы («Бухара и Хива в российской государственной системе 1867—1873 гг.»). Собирая материалы, работая над дипломом, готовясь к экзаменам и празднуя их сдачу, я размышлял о своем будущем. На нашем курсе (я окончил исторический факультет Варшавского университета) почти все мечтали о научной деятельности. Высоко котировалась также работа в редакциях журналов, на радио, телевидении и в издательствах. Менее всего и без энтузиазма думали о работе в системе народного образования.

Как и другие студенты, я взвешивал свои возможности (причем профессия учителя мне также нравилась, скорее всего, потому, что в школе у меня было несколько очень хороших педагогов, особенно историков). Я многим обязан преподавателю Станиславу Лабузу, который учил меня истории в Груйце, где я получил аттестат зрелости. Обязан не только как учителю, который настолько привил мне любовь к истории, что именно в этом направлении я стал учиться дальше, но и как человеку. Станислав Лабуз был моим наставником в самом лучшем и широком значении этого слова.

В результате размышлений, а также бесед с друзьями у меня постепенно начала складываться следующая картина моего профессионального будущего: пойду работать в школу и одновременно поступлю в аспирантуру. Если дела в аспирантуре пойдут успешно, а работа в школе не оправдает моих надежд, то перейду на научно-исследовательскую работу. Однако я не предпринял никаких шагов для осуществления этого плана, сосредоточив все свое внимание на дипломной работе. В этот период я встретил коллегу, тоже историка, который защитил диплом на два года раньше меня. Разговор зашел о том, чем я займусь после окончания университета. Это было не случайно, так как тогда на эту тему я беседовал часто и почти с каждым, кто только хотел со мной об этом говорить. Коллега выслушал меня и задал неожиданный вопрос:

— А о том, чтобы пойти работать в Министерство внутренних дел, ты не думал?

— Нет, — ответил я.

— Министерству нужны молодые люди, окончившие вузы. Разумеется, там не принимают каждого, кто обратится. Отбор очень тщательный. Но, насколько я знаю, шансы у тебя есть.

Он задал мне множество разных вопросов и разжег мое воображение. Я решил попытаться поступить на работу в Министерство внутренних дел, и притом именно в разведку. Однако коллега отсоветовал мне принимать решение, не взвесив тщательно все «за» и «против». Прощаясь, я записал номер его телефона и обещал, что через неделю дам продуманный ответ.

Я пишу эти воспоминания уже после того, как у меня были выступления по телевидению, многочисленные пресс-конференции и встречи на предприятиях, в школах и воинских частях. Меня часто спрашивают: «Почему вы пошли работать в разведку? Каковы мотивы этого решения?» На эти вопросы трудно ответить коротко. Мотивов было много. О работе разведки и других тайных служб у меня были весьма наивные представления, основанные главным образом на приключенческой литературе о тайных агентах, с риском для жизни добывавших документы, от которых зависели судьбы сражений и целых войн. Много приключений, игра с опасностью, беспрерывная проверка себя в борьбе — все это, несомненно, действует на воображение. Кроме того, я воспитывался в семье, в которой существовал культ дедов и дядьев, отдававших, когда возникала в этом необходимость, жизнь за свою любимую родину. Это звучит, может быть, патетически, однако я не сумею найти более простых слов, чтобы выразить чувства, с которыми я рассматривал, будучи еще подростком, фотографии и другие реликвии, оставшиеся от прадеда, который участвовал в Январском восстании 1863 года. Позднее, уже во время учебы в университете, копаясь в архивах в поисках материалов для курсовых работ, я неоднократно находил документы царской полиции, в которых упоминались фамилии моих предков, участвовавших в борьбе за независимость Польши. Мальчишкой, еще не отдавая себе полностью отчета в том, что такое война, я испытывал огорчение, что не смог принять в ней непосредственного участия. Поступление на работу в разведку было для меня продолжением того, что я называю семейной традицией. Подобно моим прадедам, дедам и отцу, я стремился участвовать в действиях, связанных с личным риском, быть на первой линии борьбы, ведущейся в уже изменившихся условиях, при другой ситуации в Польше и во всем мире.