Ирина Кнорринг - Повесть из собственной жизни - [дневник] - в 2-х томах, том 1

Латыш. Он оперся рукою
О бритую свою под первый номер tête [30] Голова (фр.). .
Он так задумался страдальчески, бедняжка,
И верно, Саррочке готовит он привет.

А, может быть, грустит, от Сары уезжая?
Ее уж не увидит долго-долго он.
И кажется ему, что видит он в тумане
Любимой Саррочки глаза, как небосклон.

Давно, в былые времена,
Была волшебная страна,
Где было много гор.
И правил ею мудрый князь,
Имел одну он дочь, Ядась.
И жил там рыцарь Тор.

Он много делал на войне
И много помогал стране —
За это мудрый князь
«Что хочешь» — сделать обещал!
И горы золота давал,
Но тот просил Ядась.

В стране была гора Юдок.
Никто туда войти не мог:
Вошел — и в камень он
Вмиг превращался в тех горах
(Испытывая страшный страх)
Волшебницей Нарон.

Ядась была горда и зла
И выйти замуж не могла
За рыцаря того.
И вот, когда взошла луна,
За ночь придумала она
Злу пытку для него.

Вот Тор приходит к ней.
Она Его встречает чуть бледна:
«Ах, милый мой цветок!
Я выйду замуж за тебя,
Коль ты достанешь для меня
Из речки башмачок».

Тогда мой Тор коня седлает,
Его кнутом всё погоняет,
И скрылся уж вдали…
Женитьбы хочет он добиться
И для Ядась к реке он мчится
В кой тонут корабли…

Но вот проходит год. Невесте
Никто о нем не скажет вести,
И весела Ядась.
«А жаль его, он не вернется,
А замуж выйти все ж придется!»
Промолвил старый князь.

Но он вернулся к ней.
Она стоит бледнее полотна:
«Достал мой башмачок!?»…

«В горах большой цветок растет,
Он много счастья принесет —
Достань мне тот цветок».

И снова Тор коня сед лает,
Опять в галоп его пускает
И мчится в горы он.
Но только к ним он подъезжает,
Как из ущелья выползает
Волшебница Нарон.

Жезлом коня остановила
И в камень Тора обратила.
И серым камнем Тор стоит
Среди ущелий, среди гор.
Очами мертвыми глядит…
Так ты погиб, несчастный Тор!

В минуты горя и ненастья
Нас вдаль манят с собой мечты, —
То — отблеск истинного счастья,
То — отблеск дивной красоты.

Само же счастье — безгранично,
Живет оно на всей земле,
Но никогда нейдет вторично,
Кому являлося во мгле.

Оно живет виденьем бледным,
Там, где страдает человек.
И покрывает вас нетленным
Своим сиянием навек.