Михаил Светлов - Улыбка Светлова

— Этот, да, — смутившись сказал Олеша. — А тот, первый, я разорвал бы его еще раз. Там было лицо человека, который кинулся бы в камин за горящими деньгами.

Светлов усмехнулся, взял у меня карандаш и написал под рисунком:

— Поэт обязан относиться к читателю с доверием и уважением, — говорил Светлов.

В другой раз он сказал:

— Литература — это когда читатель столь же талантлив, как и писатель.

Надпись на книге Светлова, подаренной автором артисту Борису Н.

Боре — от ума.

М. Светлов

За столом сидят Михаил Светлов, поэт С. и девушка.

С. читает стихи. У растроганной девушки на глазах появляются слезы. Она долго ищет в сумке платочек и не находит его. С. галантно предлагает свой. Девушка прикладывает платок к глазам и возвращает. На платке мокрое пятнышко. С. смотрит на пятнышко и патетически произносит:

— Я уношу твою слезу!

Светлов усмехается:

— И буду ждать тебя внизу?

На литературном вечере после чтения стихов Светлов отвечал на многочисленные записки.

Несколько записок он оставил совсем без ответа.

— Почему вы отвечаете не на все вопросы? — раздался голос из зала.

— Если бы я мог ответить на все вопросы, — сказал Светлов, — мне бы стало неинтересно жить.

На колоннах переделкинского Дома творчества прилепились два ласточкиных гнезда

Я застал Михаила Светлова за странным занятием. Добрый человек замахивался палкой на… птицу.

— Черт знает, что тут делается, — показал он на гнезда. — Они начали строиться одновременно. Но видишь, одно почти закончено, а другое, как наш жилкооператив, застряло где-то на фундаменте.

— Выходит, что ласточки, как люди, — сказал я, — одна труженица, а другая лодырь.

— Не-не-не! — перебил Светлов. — Все наоборот. Та, которую ты определил в лодыри, летает куда-то, приносит в клювике глину и, не покладая крыл, лепит и лепит свой домик. Но только она отправляется за стройматериалом, как вторая отдирает еще влажный комочек глины и прикладывает к своему гнезду. И получается, что труженица никак не может построить дом, а у тунеядки стройка идет полным ходом. Вот я и сижу здесь на страже интересов трудящихся, отгоняя воровку палкой. А ты говоришь, что ласточки похожи на людей. Разве люди могут себе позволить такую пакость?

Ленинград 30-х годов. Улица Ракова. Театр эстрады и миниатюр. Художественный руководитель — композитор Дунаевский. Главный режиссер — Д.Г.Гутман.

Меня пригласили нарисовать серию шаржей для фойе. Сижу на репетиции. Делаю зарисовки.

Гутман говорит актеру:

— Много жестов! Много мимики! Все это надо экономить. Делайте все проще!

— Я ищу зерно, — отвечает актер.

— Это не элеватор, а театр, здесь играть надо! — говорит Гутман. — Понятно?

— Понятно, — отвечает актер и начинает репетировать сначала.

— Много текста, — кричит Гутман, — где автор? Почему автора нет на репетиции? Надо сократить текст!