Михаил Белозеров: Улыбка льва

Роман-опыт

Катарсис

Опыт черного человека

"Черный человек — это эмблема самосознания индивидуальной монады в аспекте второго, минусового, члена бинера, выявляющего великий раскол человеческого духа"

Священная книга ТОТА (Аркан V)

"Потихоньку, потихоньку ловите обезьян"

Китайская поговорка

Пути неясны…

Дороги неведомы…

Мысли подобны охотнику…

"… потому что, мне кажется, из всех приключений, уготованных нам жизнью, самое важное и интересное — отправиться в путешествие внутрь себя, исследовать неведомую часть самого себя. И, несмотря на все опасности, которые оно за собой влечет, какое другое приключение может быть настолько притягательным, замечательно интересным и героическим?"

Федерико Феллини

"… надо научиться — жить в мгновении, в котором ты находишься; ведь прошлого большe нет, будущего еще нет, и единственный момент, в котором ты можешь жить, это теперь…

… вдруг все время, и прошлое, и будущее, собралось в одно это мгновение, в котором я живу, потому что подлинное прошлое, которое на самом деле было, больше не имело права существовать, меня за это прошлое стали бы расстреливать, а того прошлого, о котором я собирался рассказывать во всех деталях, никогда не существовало. Будущего, оказывается, тоже нет, потому что будущее мы себе представляем только поскольку можем думать о том, что через минуту будет. И, осмыслив все это после, я обнаружил, что можно все время жить только в настоящем… И молиться так — страшно легко. Сказать "Господи, помилуй" нетрудно, а сказать "Господи, помилуй" с оглядкой, что это только начало длиннющей молитвы или целой всенощной, пожалуй, гораздо труднее".

Владыка Антоний Блум, митрополит Сурожский

Леонт — главный герой.

Калиса — жена Леонта и очень красивая женщина.

Мемнон — Тот, кто живет в простенке, Хранитель.

Ксанф — рыжий человек.

Кастул — непорочный человек.

Мариам — женщина, которая всегда чуть-чуть горькая для героя и которая не прочь превратиться в Ведьму.

Хариса — изящная женщина, больше других покровительствующая Леонту.

Тамила — женщина, которая умеет терзать свою душу, но не забывает при этом и о других.

Анастасия — появляющаяся при самых невероятных событиях и так же невероятно исчезающая.

Моника — просто одинокая натура.

Анга — та, которая берет много, но редко что отдает, в этом она чем-то похожа на глубокий керамический сосуд, в котором что-то блестит, но трудно разглядеть что, ибо сосуд темен.

Данаки — маленький курчавый грек, который в жизни обожает три вещи: виноградное вино, женщин и еще кое-что.

Гурей — человек, который так и не вырос из коротеньких штанишек детства.

Аммун- мастер хитросплетения красок и глубокомысленно молчащий человек. "Я могу писать шнурком от ботинок, обмакнутым в смолу или смазочное масло!" — любит заявлять он.

Пеон — человек, который был врачом.

Платон — полный широкоплечий мужчина.

Мелетина — женщина-мед.

Тертий — человек, который слывет всего-навсего третьим, но, тем не менее, не страдает от этого.

И еще:

Море. Город.

Длинноногие девушки.

Капитан с нимбом над головой.

Красавец эрдель, чайки.

Подмигивающий швейцар и

Конь-Пегасий.

Утро.

9 часов.

Дом на берегу озера.

Леонт завтракает на кухне.

Бутерброды, колбаса на тарелке, масло, джем, клубника.

Его жена в тонкой трикотажной рубашке, изящно подчеркивающей грудь ровно настолько, насколько бы это привлекало мужа, что-то без умолку рассказывает.

В комнате и в их движениях еще разлита сонная вялость, за окном по небу плывут облака, и свет сквозь них и сосны и от воды почти вещественен.

На взгляд постороннего мужчины, жена Леонта мила, даже красива. Карие с искоркой глаза, как будто бы говорящие, я знаю нечто такое о вас, о чем вы, мой милый друг, даже не подозреваете, и не можете подозревать, и не должны подозревать (при том при всем, что к вам я расположена), делают ее особенно привлекательной.

Но еще чуть-чуть, и в ее чертах должны произойти изменения, характер которых от начала до конца не ясен, некая абсолют-монада, в которой явно соперничают два стремления — отягощение жизнью, капитал лет, имеющий столь очевидные признаки опытности, что это не может не отразиться на лице, и тот неуловимый налет шарма, игры ума, делающий женщин в этом возрасте столь безупречно тонкими и проницательными, создающими вокруг себя ту ауру, по которой судят об изящности души. Пожалуй, глядя на жену Леонта, больше склоняешься ко второму. Уж не является ли ее словоохотливость ширмой, за которую прячется умная женщина, которая не прочь казаться глуповатой (заметьте, — самую малость, что вполне достаточно в ее ситуации) при знаменитом муже.