Сергей Марков - Онассис. Проклятие богини

Так или иначе, но Гардель был завсегдатаем салона графини, и ему понравилось, как молодой набриолиненный грек станцевал его танго с его любовницей Екатериной. Креольский дрозд проникся симпатией к Аристо и даже, по просьбе графини, согласился бескорыстно помочь весёлому предприимчивому малому: попозировать фотографу вечерней байресской газеты (Аристо заплатил газетчикам 50 долларов) с сигарой из табака Онассиса и заявить в интервью, что восхищён этим табаком, не только «не вредящим голосовым связкам, но, напротив, обогащающим голос обертонами». Вскоре и на своём концерте Гардель сообщил публике, что вообще-то курит немного и выбирает лучшее, например, восточный табак молодого Онассиса, «прекрасного танцора танго». После этого, как говорится, игра была сделана. Вскоре весь Буэнос-Айрес курил восточные сигары «Меланж Гардель», поставляемые из Греции (производимые отцом Сократом в Афинах и продаваемые сыном Аристотелем). Дамские сигареты Онассиса стали пользоваться успехом у юных дочерей аргентинских миллионеров.

Эти сигары и сигареты сделались непременным атрибутом весьма модных, «утончённо-специфических» вечеринок в салоне графини. Под ритмы танго и стремительно завоёвывавшего в мире популярность джаза в опиумно-кокаиновом серебристо-лазорево-лиловом тумане графиня устраивала свинг-вечеринки, во время которых гости менялись партнёрами по сексу.

— Я глубоко порочна и грешна, — в редкие минуты откровений признавалась графиня неистовому турецкому Купидону, как она называла Ари. (Муж Екатерины погиб в предгорьях Арарата, спасая армян от турецкого геноцида, и в её отношении к юному греку Аристотелю, чудом спасшемуся во время резни в Смирне, было и почти родственное сострадание.) — Из России я уехала чистой безгрешной идеалисткой. Но нет больше моей России — большевики убили даже Бога. А коли Бога нет, говорил Фёдор Достоевский, то всё позволено.

Несколько раз Онассис бывал на званых обедах, которые давала графиня и где присутствовали потомки знатных русский семей, эмигрировавшие из России, — Кутузовы, Волконские, Горчаковы, Долгоруковы, Милорадовичи. Разговаривали они между собой на русском, свободно переходя на французский, английский, так что Аристо отчасти понимал их ностальгические воспоминания о житье-бытье в имениях, о путешествиях по свету, о былых приобретениях самых дорогих в мире рысаков, украшений, дворцов, творений великих художников, кораблей…

Аристократы дивились, хотя и старались не показывать виду, что чудаковатый юный грек, вслушивающийся и всматривающийся в того или другого рассказчика, не прислуживает, а едва ли не сидит с ними за одним столом. Но Екатерина уверяла, что её паж-эллин — только с виду простак, его ждёт большое будущее.

Онассис на какое-то время действительно сделался почти пажом графини. Он сопровождал её повсюду, в том числе и в городскую тюрьму, где она навещала своего бывшего любовника, также эмигранта из России, социалиста-революционэра (как она выражалась) Бориса Владимировича Германа. Этот Герман, по словам графини Екатерины, был первым мужем Надежды Крупской, которая «от него пошла жить с Ульяновым-Лениным, а также являлся близким приятелем Каплан, всадившей в этого беса Ильича две пули, которые его, к сожалению, не взяли».

По воспоминаниям графини Н. Д. Львовой, в Аргентине Герман со товарищи стал практиковать боевую эсеровскую «профессию», то есть производить эксы, налёты, но там — не Россия, этой рев-практики не поняли, и он угодил в тюрьму на четверть века. Герман утверждал, что Ленин подлец, с ним и его продолжателями необходимо бороться. За решёткой писал книгу «Биология социализма», графиня Екатерина снабжала его справочной литературой, иногда поручала Аристо отнести в тюрьму ту или иную книгу, брошюру, передачу.

— А вы-то, Аристотель Сократ, как относитесь к социальной революции? — интересовалась графиня. — Вы, голубчик мой, никогда ни по какому поводу не высказываете своего мнения, вы тёмная лошадка, я не знаю, чего от вас ждать. Иногда мне кажется, что вы — прирождённый террорист и вполне могли бы сойтись с Борисом Викторовичем Савинковым, который когда-то был в меня влюблён…

Онассис сопровождал графиню и в театр «Колон», где выступали звёзды оперы и балета первой величины, в том числе такие всемирные знаменитости, как Фёдор Шаляпин, Анна Павлова, с которой Екатерина была знакома ещё по Вагановскому училищу в Санкт-Петербурге. Некоторые (например, всё та же Мария Каллас) утверждали, что Онассис был равнодушен к театру, чуть ли не засыпал на премьерах.