Салли Смит - Королева

Отречение принесло семье много хлопот – не только скандальностью, но и неэтичностью по отношению к остальным претендентам на престол. Отца Елизаветы звали Берти (уменьшительное от Альберта), но он предпочел короноваться как Георг VI, ради преемственности и ассоциаций с отцом. (Его супруга, коронованная вместе с ним, станет зваться королевой Елизаветой.) Берти не готовили на престол. Он не мог удержаться от слез, обсуждая с матерью неожиданный поворот судьбы. “Я никогда этого не желал, – признавался он своему кузену лорду Луису Маунтбеттену (“Дики”). – Я ни разу в жизни не держал в руках государственных бумаг. Я простой морской офицер, других занятий я не знаю” (6). Новый король отличался сдержанностью, мнительностью и не самым крепким здоровьем. Он сильно заикался, и этот недостаток отчаянно досаждал ему, доводя до вспышек ярости, известных как “скрежет зубовный”.

В то же время он был человеком долга и старательно исполнял свои монаршие обязанности, заботясь о том, чтобы маленькая Лилибет – так Елизавету звали в семье – оказалась более подготовленной к своей будущей роли, чем он сам. После восхождения отца на трон Елизавета стала не “прямой”, а “предполагаемой” престолонаследницей, поскольку теоретически ее родители могли еще произвести на свет сына. Однако и Елизавета, и Маргарет Роуз были рождены кесаревым сечением, и в те дни третья подобная операция считалась чересчур рискованной для матери. На публике Лилибет, как предписывал обычай, называла родителей королем и королевой, но в домашней обстановке они по-прежнему оставались для нее мамой и папой.

Готовясь сниматься в фильме “Королева” 2006 года, Хелен Миррен раз за разом пересматривала одну двадцатисекундную пленку, считая ее невероятно показательной. “На этих кадрах королеве лет одиннадцать-двенадцать, – рассказывает Миррен, – и она выходит из огромной черной машины. Ее встречают высокопоставленные лица, она с важным сосредоточенным видом протягивает руку. Она действует согласно своим представлениям о том, как надо, и получается хорошо” (7).

“Мне кажется, в конечном счете именно воспитанию я больше всего обязана, – отметила королева накануне сорокалетнего юбилея своего царствования. – При должном воспитании – а я надеюсь, мое было именно таким, – можно многого добиться” (8). По нынешним меркам ее общеобразовательная подготовка покажется поверхностной. Женщины ее поколения и ее класса обычно обучались дома, и упор делался на практические навыки, а не на академические знания. “В университеты шли только те, кто собирался посвятить себя науке” (9), – говорит кузина Лилибет, Патриция Маунтбеттен. Если географию, историю, грамматику, литературу, поэзию и сочинение Крофи преподавала сносно, то “с математикой у нее была беда” (10), – свидетельствовала Мэри Клейтон, тоже учившаяся под началом Крофи. Давать уроки музыки, танцев и французского приглашались другие гувернантки.

От Елизаветы не требовали блестящей учебы и уж тем более интеллектуальных высот. У нее не было ни соревнования в оценках с одноклассниками (за отсутствием оных), ни изнурительных экзаменов. Единственная задача, которую отец Елизаветы ставил перед Крофи, принятой ко двору в 1932 году, – научить дочерей, шестилетнюю и двухгодовалую на тот момент, “разборчивому письму” (11). У Елизаветы почерк выработался летящий и четкий, похожий на почерк матери и сестры, но с более сильным нажимом в завитушках. Однако Крофи чувствовала необходимость утолять жажду знаний “как можно более полной мерой” (12). Она познакомила Лилибет с “Children’s Newpaper” [4] , периодическим изданием, освещавшим текущие события, и подготовила почву для перехода впоследствии на новости в “The Times” и на радио BBC. В результате один из придворных советников отметил, что семнадцатилетняя принцесса “превосходно разбирается в государственной политике и текущей обстановке” (13).

На протяжении всего девичества Елизавета каждый день отводила себе какое-то время на чтение Стивенсона, Остин, Киплинга, сестер Бронте, Теннисона, Скотта, Диккенса, Троллопа и другой классики. И тогда, и повзрослев, она предпочитала историческую прозу, особенно о “дальних уголках Британского Содружества и тамошних народах” (14), – утверждает Марк Коллинз, директор Фонда Британского Содружества. Десятилетия спустя, награждая Джоан Роулинг за серию книг о Гарри Поттере, королева сообщила писательнице, что активное чтение в детстве “сослужило хорошую службу, поскольку теперь я читаю довольно быстро, а читать приходится много” (15).