Алексей Шерстобитов - Ликвидатор. Книга вторая. Пройти через невозможное. Исповедь легендарного киллера

Охранник ушёл, попрощавшись, человек развернулся и направился к захлопнувшейся от ветра водительской двери. Если бы она оставалась в открытом положении, думаю, я ничего не успел бы сделать… Медленно взводя курок, задирая острое жало бойка, тихо, но уверенно, так, чтобы никто не испугался, я сказал две фразы: водителю — «Наклони голову вправо», и обоим, железным тоном — «Застыли…»….

…Человек остановился, протянул руку к замку, на долю секунды застыл, чтобы начать обратное движение, в это время прозвучал слабый звук выстрела, почти весь оставшийся внутри салона, что-то упало у «Ленд Ровера», и осталось неподвижно лежать. Поток машин почти сразу возобновился.

Редко так совпадают столько факторов, ещё реже — ими пользуются, но в случайности я не верю…

Пуля попала точно в место прицеливания, до сих пор вызывая уважение точностью попадания из этого оружия. Один минус-теперь двое сидевших впереди меня стали свидетелями, особенно водитель, но мне пообещали его не трогать, оставив, как всегда, под мою ответственность. Олег был в восторге, как и все остальные, а то, что это случилось за день до назначенного срока, только добавило форсу.

Я уже довольно долго ничего подобного не делал, а это подтвердило мои квалификацию и необходимость, что обезопасило меня ещё на некоторое время. Правоохранительные органы вообще ничего не нашли и остались без единой зацепки. Никто ничего не видел и не слышал. Журналисты назвали произошедшее «идеальным преступлением». Я же произнёс фразу, которую запомнил уже пожилой человек, управляющий автомобилем на обратном пути, он повторил её в своих свидетельских показаниях: «Не переживай, это был тоже бандит, и чем их меньше, тем лучше».

Мы отъехали за угол после нескольких минут ожидания, где я вышел, оставив «Рюгер» Сергею в коробке из-под конфет, с обещанием забрать завтра. Тогда я снимал квартиру в трёх километрах от места выстрела, и потому решил проветриться, а заодно и обезопаситься проверкой, петляя по уже тёмным улочкам. Я шёл, чисто автоматически высчитывая идущих за мной прохожих, но тщетно, сегодня я был один.

Произошедшее, с точки зрения профессиональной, — несомненно, успех, даже несмотря на двух мужчин, в принципе, ничего не видевших и особо ничего не понявших. Но почему-то меня это не радовало. Ну, не производил увиденный сквозь прицел человек впечатления отъявленного преступника, ни, тем более, «бандюгана»-обычный, удавшийся бизнесмен. Не мне судить о нравственности его бизнеса в предоставлении развлечений в клубе «Долле», но он точно мне ничем не угрожал, в отличие от опасности, исходившей от стоявших надо мною.

Опять появилось ощущение того, что человек моими руками лишился жизни просто из-за чьего-то каприза. Гришина тень снова нависала, бахвалясь своим бессмертием.

Настроения не было, я не знал, куда податься, и злился на что и на кого угодно: на сегодняшнюю «удачу», на стечение обстоятельств, на Олега, Андрея, Таранцева, которого видел-то раз десять, не больше, — забывая, что, прежде всего, злость нужно испытывать по отношению к себе. Всё усиливалось ощущением, что если бы это не сделал сегодня я, то не сделал бы никто, ведь не справился же «Кондрат»… Но потом опомнился, подумав в свое оправдание, что, наверное, сегодняшним выстрелом кого-то избавил от возможности стать случайной жертвой, павшей рядом с «Юником», а сделали бы это обязательно. Олег бы не остановился в любом случае — ведь здесь была задета его гордыня и его честь, в его понимании этого слова.

Всё исправила моя «домашняя фея», несмотря на то, что пришла уставшая после тяжёлого рабочего дня. Наверное, видя моё состояние грозовой тучи, взяла меня за руку, посадила на кухне и устроила быстрый и вкусный ужин. Её особенные глаза, притягивающие взгляд, позволили потопить в них все тяжкие думы и забыться хотя бы на некоторое время.

Как же хорошо, что она никогда не требовала объяснений. В тот вечер меня впервые посетила мысль или, даже не знаю, что это было-какая-то уверенность, вселённая в меня, пытающаяся устроить мою жизнь по-другому, направить в другое русло, всё исправить и спасти. Тогда я понял её следующим образом: пока эта женщина со мной, всё будет хорошо! Именно хорошо, где «хорошо» — все доброе, светлое, вечное. Одно главное условие, отчётливо прозвучавшее в унисон: «Не убивай!».

Сегодня пишу эти строки и ясно понимаю: остановись я тогда… Но сразу нахлынувшие мысли пытаются опровергнуть, уверяя, чем это всё могло окончиться, выстраивая стену из кирпичиков самооправдания.