Валерий Попов - Дмитрий Лихачев

Конечно, были в институте и хорошие ученые, приличные люди, которые по тем или иным причинам клонились на сторону «заединщиков». Часто это диктовалось обидой.

Что скрывать — была в институте и каста снобов, условно говоря — тартуская школа, не признающая больше никого. Но Лихачев одинаково вежливо относился ко всем — и отчасти из-за этого наживал врагов.

Директор института, уважаемый Николай Николаевич Скатов, скорее, был соперником Лихачева — и это можно было понять. Много раз Лихачеву предлагалось стать директором института. С его заслугами, с его авторитетом, с его и теперешней активной деятельностью — это было бы в самый раз. Но Лихачев деликатно отказывался, ссылаясь на старость и нездоровье, но в том, что его действительно интересовало, проявлял огромную настойчивость и умение. И все понимали, что при реально существующем директоре института главный тут человек — Лихачев! Если понадобится — он отменит и решение директора!

Все знали: если что-то действительно важное — нужен Лихачев, и нужно идти на поклон к нему, в его «скромный кабинет» на черной лестнице, на третьем этаже. Открытое столкновение мои знакомые, работавшие в Пушкинском Доме, вспомнили только одно… да и то произошло оно в «сдержанной лихачевской манере»… Наверняка это особенно бесило тех, кто его ненавидел.

Николай Николаевич Скатов, который и в силу научных своих вкусов и привязанностей больше склонялся в сторону «славянофилов», к какому-то юбилею решил переоборудовать директорский кабинет, оформив его соответственно названию института — Институт русской литературы — в сугубо русском стиле. Предполагались резные скамьи, может быть, коромысла и что-то еще.

Это было уже делом почти решенным, имелись эскизы и чертежи. Многие сотрудники сочли это нецелевым использованием средств и, кроме того, безвкусицей — здание бывшей таможни, где размешался институт, было выполнено совсем в другом стиле. Но воздействовать на директора мог только один человек, и — делегация отправилась к Лихачеву. Тот выслушал, поднялся, тихо (никаких криков не доносилось) переговорил со Скатовым — и идея директорского кабинета в псевдорусском стиле канула в Лету.

Конечно, такие события умножали число лихачевских противников: «Почему всё всегда решает он?» Лихачев не терпел ничего, что противоречило бы его убеждениям, его внутреннему кодексу. Когда «истинные патриоты» еще и добились того, что в институте то и дело стали появляться священники в черных рясах, в компании «заединщиков» гордо шествующих рядом (мол — вот вам, нехристи! Истинная вера с нами!) — Дмитрий Сергеевич, посвятивший себя древней культуре, монастырским рукописям, тут вдруг пришел в ярость. «До чего мы докатились! — сказал он сотруднику. — Попы по коридорам ходят!»

Лихачев писал в одном из писем: «В Питере меня радует мой Отдел древнерусской литературы. Все дурные люди от нас ушли, а оставшаяся молодежь прелестна. Хочется, чтобы при моей жизни была осуществлена 20-томная „Библиотека древнерусской литературы“. Для ее осуществления есть все предпосылки, и тогда станет ясным, что Россия не малая периферийная культура, а очень монументальная культурная держава».

Удары, однако, сыпались отовсюду. Уж, казалось бы, на поддержку и признательность сотрудников сектора он всегда может рассчитывать, ведь многим из них он «сделал судьбу»… но и отсюда последовал удар!

Один из любимых учеников Лихачева — Дмитрий Буланин составил прекрасную библиографию работы Лихачева к его 75-летию, подготовил и другие материалы… Потом что-то стало меняться… Может быть, люди не хотели вечно жить «под крылом», а значит — в тени?

К 90-летнему юбилею, как правило, «почтеннейших старейшин» могут ждать лишь скучные панегирики, такие же скучные, как и сами юбиляры теперь. Но Лихачев к своему 90-летию отнюдь не затих, не унялся, «со сцены» не хотел уходить — и видимо, кое-кому мешал, не давал «распрямиться в полный рост». Ушел бы на покой — как бы его все хвалили! А так… Любимый его ученик Дмитрий Буланин к 90-летию его подготовил совсем иного рода подарок, нежели к 75-летию. В первом номере журнала «Русская литература» за 1997 год Буланин напечатал статью, посвященную сразу трем персонажам — себе, сотруднику Отдела древнерусской литературы О. Творогову и… Лихачеву. Статья называлась «Эпилог к истории русской интеллигенции», она поразила всех — и конечно же Лихачева. Буланин писал о том, что интеллигент сейчас занял место священника, исповедника, но недотягивает, однако, до законодателя.