Александр Боханов: Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец

Противостояние между «властью» и «обществом», или теми, условно говоря, пятью процентами населения, которые составляли, как ныне принято говорить, «российскую элиту», расширялось и углублялось. Сразу поясним, что понятие «элита» в данном случае не является ни культурной, ни уж тем более духовной качественной характеристикой, а лишь служит обозначением места в социальной иерархии.

В первую очередь наиболее состоятельные и самые «по-европейски образованные» социальные элементы в России в большинстве своем и отвергали настоящее, реальную жизнь, грезя о «всеобщем преобразовании». Хотя слово «революция» и пугало их, но перемен, причем «радикальных», хотели если и не все, то очень многие. Отторжение от «пошлой жизни», маниакальный порыв «в даль заповедную» прекрасно отображены в произведениях творцов «серебряного века» русской культуры.

Люди стремились жить или «в завтра» (большинство), или «во вчера» (единицы). Текущий же день представлялся тусклым, мелким, никчемным. Пренебрежение к настоящему, возникшее на почве отхода и забвения традиционных исторических и духовных ценностей, и в первую очередь — Православия, бесконечное третирование его, породили систему мифологизированных общественных представлений и устремлений. Миф рождала жажда «светлого будущего», но, едва народившись, этот фетиш делал многих людей своими рабами, и часто навсегда. Общественные пертурбации, крушения и катастрофы просветили и просветлили сознание немногих.

Понимание этой исторической коллизии чрезвычайно важно, когда возникает вопрос о том, почему же все-таки люди так легко и так беззаветно доверялись слухам, хотя у многих из них была реальная возможность, что называется, наяву установить, где кончается басня и начинается подлинная история. Легенда о Распутине оказалась сильнее обычного здравого смысла, о котором вообще можно говорить лишь условно, помня, что такая категория к обитателям «Палаты № 6», то бишь к «русскому обществу», может быть применима лишь с большой осторожностью.

По сути же своей так называемая Распутиниада — это тихая и грустная история о том, как правитель «милостью Божией» встретился с простым крестьянином, наделенным необычными способностями, даром молитвенного чудотворения.

Трагичность положения обуславливалась тем, что долгожданный и единственный Наследник Престола страдал тяжелой наследственной болезнью, которая каждодневно угрожала Его жизни. И странный, малограмотный человек неоднократно спасал Его почти на краю могилы. Какое родительское сердце не возрадовалось бы при этом, кто из мало-мальски порядочных людей не начал бы испытывать благодарность к спасителю?

Родителями же в данном случае оказались не просто правители, но и глубоко верующие, истинно православные люди, узревшие в появлении Григория Распутина Промысел Божий.

Вопрос о том, может ли простой смертный быть отмечен благодатью Всевышнего, у православного человека вообще не возникает. Святоотеческие предания сохранили о том массу свидетельств. Волю Творца правоверный христианин приемлет безусловно. Николай II и Александра Федоровна с трепетной беспрекословностью чтили русскую традицию Христапреданности.

Однако это не означало, что Царь и Царица сделались, как об этом все еще злонамеренно утверждают, какими-то «марионетками» Григория Распутина и «правили страной лишь по его соизволению».

Ничего подобного не существовало и, несмотря на несметное множество утверждений о «распутинском влиянии», так никто никакими аутентичными данными их и не подтвердил. Этого явления не было в природе. Вот и вся подлинная история. Все же многообразные «жанровые сцены», «дворцовые тайны» и «портреты времени» — из мира кривых зеркал.

Тихая и грустная история мало кого занимает. Требуются «страсти-мордасти». И подобного жанра россказни репродуцируются уж скоро сто лет без устали; «кривозеркальный промысел» исправно функционирует до сего дня. Кто не довольствуется «свежими интерпретациями» заскорузлых «фактов», может получить в свое распоряжение очередную «осетрину первой свежести» — новые «документальные свидетельства».

Несколько лет назад немало шуму наделало заявление о том, что — о чудо! — удалось обнаружить «дневник Распутина». Репортажи о том прошли по различным каналам телевидения, появились заметки в газетах. Анонс о грядущей сенсации сопровождался, как всегда, уверениями, что раньше сей документ «никто не видел», «никто о нем не знал». Естественно, что многие замерли в ожидании появления*ееп80гей*графической летописи.