Михаил Горбачев - Как это было - Объединение Германии

Он поддержал идею о заключении Договора об окончательном мирном урегулировании в Европе, включая германский вопрос, – нечто вроде традиционного в мировой практике Договора, которые обычно заключаются по итогам войны.

Мы договорились – каждый со своей стороны – добиваться эффективной и согласованной работы механизма «2+4». Правда, Миттеран был убежден, что никто, кроме СССР, не согласится, чтобы в этом органе рассматривался вопрос о союзах (блоках).

Все эти позиции Миттеран намерен был отстаивать на предстоявшем в начале июля Совете НАТО.

Вместе с тем Миттеран уверял меня, ссылаясь на знание ситуации в НАТО и господствующие там настроения, что мои идеи насчет Германии «вне блоков», или в составе обоих блоков, или даже невхождения ее (по примеру Франции) в военную организацию НАТО будут отвергнуты. Хочу просто процитировать некоторые его высказывания на этот счет.

– Лично я не вижу каких-либо возможностей запретить Германии сделать свой выбор, – говорил Миттеран. – Германия объединится, и она целиком впишется в НАТО. Кстати, это будет логично. Ведь Западная Германия уже входит в эту организацию, и именно она является наиболее сильным элементом будущего объединенного государства.

…Я не испытываю ни малейшего сомнения относительно решимости ФРГ и поддерживающих ее США в том, что касается вопроса о НАТО.

…Какими средствами мы располагаем? США – полностью на стороне ФРГ. Великобритания занимает более сдержанную позицию. Я даже считаю, что по существу она враждебно относится к объединению Германии. Но англичане однозначно высказываются за ее членство в НАТО. Так что у нас мало средств «в лоб» помешать немцам сделать то, к чему они стремятся.

…Франция же не может допустить, чтобы она оказалась в Атлантическом союзе где-то на обочине. Я тоже не всем доволен, что касается развития германских дел. Я могу говорить на эту тему с Бушем, с которым у меня хорошие отношения, но не об участии Германии в союзах.

…Я не говорю «нет», если знаю, что на следующем этапе мне придется сказать «да».– Если я скажу «нет» в вопросе о принадлежности Германии к НАТО, то я окажусь в изоляции в среде своих западных партнеров.

…В настоящее время вы оказались заблокированными, поставив задачу невхождения будущей Германии в НАТО. Если разговор зайдет в тупик, немцы и их партнеры по НАТО могут выбрать простой вариант – принять решение о ее членстве в НАТО, и всс! (Выделено мной. – М.Г.)

…Я просто не вижу, как вы можете добиться своего. Вы можете ужесточить свою позицию. Но такой подход станет источником дестабилизации в Европе. По всем остальным вопросам как-то договориться можно. Но вопрос о членстве в НАТО стоит особняком. Даже если вы добьетесь от немцев уступок, то они будут касаться не существа, а процедуры.

И вновь в конце французский президент задался вопросом:

– Какими средствами мы обладаем, чтобы настоять на своем? …Что я могу сделать? Послать туда дивизию?

– Нам проще – наши дивизии уже находятся там, – пошутил я.

Из этого разговора мне стало ясно, что в вопросе о членстве Германии в НАТО я остаюсь один на один с американцами.

Через несколько дней я прибыл в Вашингтон с официальным визитом.

31 мая в Белом доме германскому вопросу было уделено несколько часов. Не буду воспроизводить беседу полностью, потому что, по сути дела, повторялось все то, что уже проговорено было неоднократно и с Бейкером, и с Колем, и с Миттераном. От Буша я не слышал никаких других аргументов, кроме того, что Германию нельзя оставлять в изоляции, что она должна быть в реальной структуре европейской безопасности, что это воля самих немцев – быть в НАТО и что по Хельсинкскому акту каждая страна имеет право выбирать, хочет ли она быть в том или ином союзе или вообще не хочет, ну и т.д.

Президент США с пониманием отнесся к другим вопросам урегулирования внешних аспектов объединения Германии и обеспечения европейской безопасности на том этапе, включая интересы Советского Союза. Все эти вопросы подлежали рассмотрению и решению через механизм «2+4». Тут противоречий не было.

Что же касается членства Германии в НАТО, то полемика была довольно жесткой. На каком-то особенно остром моменте спора Буш с некоторым даже раздражением констатировал: «У нас с вами тут фундаментальное расхождение».

Тем не менее, исходя из того, о чем я уже писал и что побуждало меня искать компромисс, мы вышли на формулу, которая более или менее отвечала реально сложившейся ситуации. Я воспроизвожу дословно по стенограмме ту часть дискуссии, которая касалась этой темы: